оказалась напрасной.
– Разрешите идти? – спросил он наконец.
– Погоди. Что ты думаешь делать дальше?
– Я пришёл, чтобы защищать Донецкую Республику с оружием в руках.
– То есть ты не рассматриваешь вариант возвращения, – Советник чуть было не произнёс «к своим», – на ту сторону?
– Я больше не могу там находиться, – тихо ответил Иван, – я прошу дать мне оружие и направить на фронт.
– Хорошо, – сказал Советник, – твоё желание исполнится. Ответь мне только на один вопрос – представляешь ли ты обстановку? Я имею в виду то, что в ближайшие дни нас могут отрезать от границы и что это означает?
– Вполне, – кивнул Иван.
– Ну что ж, – Советник помедлил несколько секунд, – мне всё ясно. Единственное, как я понимаю, ты хотел бы называть себя русским именем?
– Да. Меня зовут Беляков Иван Викторович.
Лёгкая тень удивления прошла по лицу Советника.
– Хорошо. Ты сам придумал…
– Нет, Вы не поняли. Это моё настоящее имя.
– Погоди, погоди, я же знаю, что ты американец по рождению, и здесь, в Донецке, ты предъявил американский паспорт…
– Я американец по гражданству, но не по рождению. Я родился в России в девяносто первом, и в девяносто пятом был усыновлён за рубеж. До пятнадцати лет я не знал о том, что я русский, а потом выяснил это случайно. До девяносто пятого года меня звали Иван Викторович Беляков, я воспитывался в московском детдоме. Я не знаю свою мать, хотя очень хотел бы её найти…
Янычар замолчал – Антон Александрович всё крепче сжимал его ладонь, и целая гамма чувств отражалась на его всегда спокойном лице.
Не выпуская руки Ивана, второй рукой он судорожно искал номер в записной книжке мобильного телефона и наконец нашёл его.
– Фёдор! – кричал Советник в трубку срывающимся голосом, перекрикивая далёкую канонаду, – бросай всё, хватай Аньку и приезжай в Донецк! Да, да, я знаю, что поезда не ходят и что бомбят, но от Ростова ещё должны ходить автобусы. Точно не могу сказать, но через Изварино должны ещё пропускать. Немедленно, слышишь! Потому что… потому что, Федя, я сегодня нашёл твоего сына.
Глава двенадцатая
– Анька – это моя мать? – спросил ошеломлённый Иван почти шёпотом, не веря услышанному.
– Старшая сестра, – ответил Антон Александрович. – Твой отец Фёдор Петрович Ермишин и твоя сестра Анна живут в Москве. Они приедут через пару дней, если через Изварино ещё будет ходить пассажирский транспорт. Твоей матери, Натальи Ермишиной, нет в живых. Её убили в девяносто первом году. А твоё имя при рождении – Ермишин Никита, так что у тебя даже два русских имени, можешь выбирать… Фамилию Беляков дал тебе милиционер, который подобрал тебя возле убитой матери и определил в детдом…
– А как же отец? – с волнением перебил Иван. – Расскажите, что знаете, пожалуйста!
И Советник начал рассказывать – о семье Фёдора и Натальи Ермишиных, о том, как потерял их после несправедливого ареста Фёдора в восемьдесят девятом, как случайно встретил его в девяносто пятом году в электричке, как помогал ему искать следы жены и сына и что из этого вышло. Он умолчал лишь о том, что Наталья бросила мужа задолго до тюрьмы и жила с любовниками – но без этой детали пасьянс не складывался, и Советник видел это по тени недоверия в глазах Ивана.
– Её убийство раскрыто? – спросил он.
– Нет, но есть версия, что это произошло из-за того, что она хотела выступить в СМИ по теме взрыва поездов.
Эту версию он отмёл ещё тогда как несостоятельную, но не рассказывать же парню в такой день о том, как его мать украла драгоценности…
– Всё равно нелогично, – покачал головой Иван, – как Вы тогда узнали, что Беляков – это я? И ещё… Нет, ладно, даже этого достаточно – не складывается.
Советник вздохнул, растёр пальцами виски.
– Хорошо, – сказал он наконец. – Я, кажется, забыл, с кем имею дело, недооценил тебя. Ты действительно хочешь знать всю правду?
– Да, – ответил Иван уверенно, – Я рисковал жизнью и, скорее всего, продолжаю рисковать сейчас, по крайней мере, так будет, как только мои бывшие соратники узнают, что произошло. Я хочу знать всю правду, какой бы она ни была.
– То, что я тебе сейчас рассказал – правда, – медленно продолжил Советник, делая явное усилие, – но не вся. Для полноты картины знай, что твоя мать бросила мужа за несколько лет до восемьдесят девятого. Формально они не разводились, но жила она с другими мужчинами. Последнего из них я нашёл в девяносто пятом, когда искал твои следы, но он мало чем смог помочь. Зато Фёдор в том же девяносто пятом, едва освободившись из колонии, рванул в Чечню, где шла тогда война, потому что перед его арестом твоя мать жила в Грозном с чеченцем Мурадом, твоим, скорее всего, биологическим отцом, а больше он ничего не знал, и информацию взять ему было негде… До Грозного он, конечно, не добрался, там было покруче, чем у нас сегодня, – он кивнул на окно, – но чудом нашёл милиционера, который тебя спас младенцем, Виктора Белякова, и от него узнал, где и под каким именем тебя искать. Дальше я тебе всё рассказал, и ты отца не вини, что не смог он тебя забрать – не в его это было силах при тех законах и при той обстановке. Но и это ещё не всё… – Советник запнулся.
– Говорите же, – тихо попросил Янычар.
– Я не знаю, как и почему Наталья рассталась с Мурадом, – тихо продолжил Антон Александрович, – но она прихватила с собой украшения его матери. Бриллианты там или не знаю что, но на Кавказе это позор страшный. Анькина подруга видела, как Наталья приходила беременная на квартиру к мужу, который сидел в тюрьме уже два года, но она тоже этого не знала, податься ей было некуда, и сестра
