пейзажу, но и всему деревенскому образу жизни, которую он сохранил на всю жизнь.
Жители Гогмур-Холла отличались большим своеобразием. Самой колоритной фигурой был хозяин, Томас Лав, отставной морской волк. Добрый обед он ценил не меньше, чем хорошую компанию, был, отменным кулинаром, в погребах его дома хранилась коллекция выдержанного вина, без которого он никогда не садился за стол. Балагур и весельчак, он сыпал анекдотами и рассказами о морской жизни, при этом был практичен, хозяйственен, терпеть не мог пустые рассуждения и утопические проекты. Многие черты деда унаследовал внук: воображение уживалось в нем с деловой сметкой, поэтичность — с житейской рассудительностью. На страницах его романов не раз возникает Томас Лав-старший, Он легко узнается в капитане Холтоте из «Мелинкорта», в помещике Грилле из «Усадьбы Грилла».
Однако особая духовная близость у Томаса-младшего была с матерью. Сара Лав, рано потерявшая мужа, сосредоточила всю свою любовь на сыне. Она была и его мудрым наставником, и близким другом, и музой, и пристрастным критиком.
Ее смерть в 1833 г. стала для Пикока трагедией. «Из моих книг, — говорил он, — ушла душа». К творчеству он смог вернуться лишь спустя несколько лет.
Сара Лав была необычайной женщиной. В ней не было ничего от скорбящей, сентиментальной, чувствительной вдовы — типа частого и в жизни, и в литературе того времени. Отменно образованная, художественно одаренная, она писала стихи, много читала. Ее страстью были фундаментальные исторические сочинения; настольным автором — Гиббон. Это она дала сыну обстоятельное домашнее образование, привила любовь к серьезному чтению, научила ценить античных классиков.
Школа, куда, достигнув соответствующего возраста, пошел Пикок, оказалась ему ненужной. Все необходимые премудрости ом давно постиг дома. Формальное образование Пикок завершил в тринадцать лет: мать с согласия деда, правда к безмерному удивлению учителей, забрала сына из школы, уверенная, что ничего нового он в ней не узнает.
Писать Пикок начал рано — в возрасте пятнадцати лет. В 1800 г. английский журнал для юношества «Ежемесячный наставник» («Monthly Preceptor») объявил конкурс на тему: «Что вам интереснее — исторические или биографические сочинения?» Победителем стал Пикок. Жюри признало его работу совершенной и, как отмечалось в отзыве, «удивительной для его возраста». В двадцати героических куплетах Пикок обосновал свое предпочтение исторических сочинений, объяснив, в чем они, с его точки зрения, уступают биографическим. Кураторы конкурса, клерки из Сити, незамедлительно предложили юноше работу. Так началась трудовая жизнь Пикока в Лондоне, о которой, однако, известно мало. Непонятно, ни что входило в его обязанности, ни зачем он за них взялся: материальное положение семьи в ту пору было еще прочным.
Видимо, работа не слишком нравилась Пикоку: вряд ли ему, мечтавшему о стихах, книгочею, могли доставить удовольствие конторские будни. Довольно скоро ему, однако, удалось убедить мать в бессмысленности этой деятельности, и он оставляет Сити, хотя в Лондоне остается еще на несколько лет, занявшись систематическим самообразованием в библиотеке Британского музея. «Я читал лучшие книги с предисловиями; лучших критиков», — писал об этом времени Пикок. День его был строга распределен: утро отдано изучению латинских и греческих авторов, дневные часы посвящены знакомству с французской литературой, вечер отведен итальянцам.
Неизвестно, хотел ли Пикок учиться в Оксфорде или Кембридже, В зрелые годы он не раз выражал удовлетворение, что сумел избежать «премудростей Оксфорда». Однако каковы были истинные мотивы, по которым он не поступил в университет, сказать трудно. Может быть, его, получившего домашнее образование, страшили вступительные экзамены; может быть, к этому времени иссякли деньги, оставленные отцом, и нужно было думать о заработке; может быть, главная причина в своеобразном характере Пикока, ценившего свободу во всем — даже в занятиях.
Как бы то ни было, но факт, что Пикок не был в университете, важен для понимания его творческого развития. Понятны сатирические эскапады, часто нелепые, против Оксфорда и Кембриджа в его романах, его ревнивое отношение к трудам ученых, критиков, особенно выпускников английских университетов. Иногда создается впечатление, что ему необходимо доказать, в первую очередь самому себе, преимущества самообразования. При всех его недюжинных знаниях Пикок весьма вольно, особенно в переводах, обращался с авторами, фольклорными легендами, неточно цитировал. Но, если ему случалось заметить неточность или ошибку у кого-нибудь из коллег, тут он давал волю своей язвительности. Он подверг жестокой критике Китса и «был готов доказать, приведя в подтверждение сотни цитат, что сон Эндимиона был вечный, тогда как в современной поэме пастух скачет по земле и по океану, как немецкий философ, преследующий духов»[950].
Если бы Пикок окончил Оксфорд или Кембридж, он, вероятно, посвятил себя науке, но тогда бы мир потерял Пикока-писателя. Возможно, последовательное академическое образование заставило бы его воспринимать мир как две отдельные, независимые друг от друга сферы. Библиотека и внешний мир оказались бы разделены стеной, тогда как домашнее образование привело к тому, что реальный мир и мир его любимых героев в его сознании тесно слились. В Пикоке, по складу своему писателе книжном, интеллектуальном, поражает жизненность, точнее — удивительная, даже парадоксальная в его случае жизнерадостность.
В 1806 г. Пикок отправляется в путешествие по Шотландии, где знакомится с Фанни Фолкнер и влюбляется в нее. Хотя молодые люди были помолвлены, родители невесты, мечтавшие о лучшей партии для дочери, сделали все от них зависящее, чтобы расстроить брак. Фанни спешно выдают замуж, но через год она умирает. Это трагическое происшествие оказало огромное воздействие на Пикока. В душе он навсегда сохранил воспоминание о своей ранней любви. Он никогда не расставался с медальоном, в котором хранился локон Фанни, а в последние дни жизни постоянно вспоминал о ней. О Фанни — его лучшее лирическое стихотворение «Ньюаркское аббатство». Может быть отчасти в память о своей любви и ее трагическом финале этот насмешник ни в одном своем произведении не позволил себе иронии над чувствами молодых людей.
В 1808 г. Пикок, благодаря стараниям братьев матери, служивших во флоте, получает пост секретаря сэра Хоума Попема на корабле ее высочества «Достославный». Морская жизнь, особенно в зимнее время, ужаснула Пикока. «Судно — это плавучий ад, — пишет он матери, — делать здесь что-нибудь осмысленное, скажем читать, а уж тем более писать стихи, невозможно. Я отдал бы все на свете за то, чтобы оказаться дома и предаться чудному занятию сочинения комедии...»[951]
К марту следующего года он освобождается от тяготившего его занятия и вновь отправляется в странствия — на сей раз в Уэльс, где знакомится со своей будущей женой Джейн Гриффид, дочерью местного пастора, с которым
