за ним есть два других преимущества: страсть к театральным эффектам и безусловная поддержка единоверцев». Едва я вспомнил эту фразу, как тут же понял, что вас связывает с Хармером. Остальное просто. В отделе безопасности знали об исчезновении Римника из страны и о том, что в британском паспорте, как и в разрешении на въезд, ему было отказано. Им даже было известно, что, по всей вероятности, его переправили в Англию, не было лишь доказательств. Значит, моторка подходила к берегу вторично?
— В ту ночь? Да. Хармер отвез нас к своему другу. Хармер хоть и коротышка, но в решительности ему не откажешь. Он был перепуган до смерти, но держался молодцом до самого конца. Он горячо любит свой народ. По виду никогда не подумаешь. И потом, он сам выходец из тех мест. Как я понял, Тисдейл наконец-то объявился. Представляю, какое это для вас облегчение. Он что, болен?
— Нет. У него была простуда и, конечно, нервное истощение. Но думаю, с ним все будет в порядке.
— В Йорке я купил дневной выпуск, и там дается душераздирающее описание пережитых им страданий. Я тогда же подумал, что вряд ли в этой заметке есть хоть одно слово правды.
— Вы правы. Ни единого. Это все воображение Джемми Хопкинса.
— Кто такой Джемми Хопкинс?
— Кто такой Джемми Хопкинс?! — Грант с изумлением поглядел на Чампни и с завистью сказал: — Теперь я понимаю, зачем некоторые предпочитают родной Англии отдаленные уголки планеты.
Глава двадцать седьмая
Месяцем позже Герберт Готобед покинул родину, чтобы удовлетворить любопытство полиции Нэшвилла, штат Теннесси, по поводу того, что он сделал с двумя миллионами, которые ему дала старая миссис Кинслей на постройку церкви. А как раз в день его отплытия — хотя ни одна из заинтересованных сторон об этом и не подозревала — Эрика давала обед в Стейнсе, с тем чтобы, как она прямо выразилась, убрать неприятный привкус от предыдущего обеда. Единственным дополнением к предыдущему составу участников был Робин Тисдейл. Что касается Гранта, то он — как это ни глупо — вздохнул с облегчением, когда увидел, что ее маленький носик, как и раньше, напудрен небрежно и платьице все то же — школьное. Втайне он опасался, что контакт с красивым, да еще и безвинно пострадавшим Робином мог поселить в сердце Эрики некие романтические мечты и положить конец ее детской непосредственности. Однако было похоже, что Эрику ничто не способно заставить измениться. Она обращалась с Тисдейлом все так же по-товарищески просто, как и тогда, когда сказала, что он носит слишком тесные воротнички. Грант заметил, что Джордж тоже исподтишка посматривает то на Тисдейла, то на Эрику и довольно посмеивается. Их взгляды встретились, и, не сговариваясь, они подняли свои бокалы в молчаливом приветствии.
— За что вы пьете? — спросила Эрика. — У меня есть тост — за успехи Робина в Калифорнии.
Все с готовностью за это выпили.
— Если вам на ранчо не понравится, подождите, пока мне исполнится двадцать один, и я его у вас куплю.
— Думаете, вам придется по душе такая жизнь? — с живостью откликнулся Тисдейл.
— Ну конечно, — ответила она и обернулась к Гранту, собираясь что-то сказать.
— Не дожидайтесь двадцати одного года и приезжайте посмотреть раньше, — не отставал Тисдейл.
— Это было бы очень интересно, — рассеянно ответила Эрика и спросила: — Мистер Грант (почему-то она никогда не называла его инспектором), если я возьму билеты у мистера Миллса и завезу вам их, вы пойдете со мной в цирк на Рождество?
Она слегка порозовела, как будто просила о чем-то слишком рискованном. На Эрику, которая всегда говорила что думала, это было не похоже.
— Конечно пойду! — воскликнул Грант. — И с превеликим удовольствием!
— Значит, договорились. — Она подняла свой бокал и торжественно произнесла:
— За цирк в «Олимпии» на Рождество!
— За цирк на Рождество! — повторил вслед за ней Грант.
Примечания
1
Презрительное прозвище итальянцев. — Здесь и далее примеч. пер.
2
Никто не тронет меня безнаказанно (лат.) — девиз на гербе Шотландии.
