не только брагу, но и нарезанную говядину с запечённой морковью и свежей зеленью. Разлили брагу, выпили, Лиутпранд зажевал привкус мясом, а Эйрих занюхал колосом базилика. Приходится пить лично Эйриху неприятную брагу, потому что распитие одного типа напитков лучше сближает.
— Итак, с чем пожаловал к нам? — решил он нарушить тишину.
— Хм… — лангобардский вождь дожевал ещё один кусок мяса. — Специи вы не жалеете, как вижу.
Эйрих ничего не ответил на это, а продолжал смотреть на него, ожидая ответа на поставленный вопрос.
— А пожаловал я с предложением от совета старейшин, — Лиутпранд взял глиняный кувшин и налил себе полный кубок браги. — Они хотят начать переговоры о присоединении нашего племени к готскому народу, потому что мы братья и хотим того же, что и вы.
— Чего именно вы хотите? — спросил Эйрих.
— Землю, — ответил вождь. — И безопасность.
— Какую именно землю и от кого именно безопасность? — уточнил Эйрих.
— Говорят, что ты ещё не закончил с римлянами, — произнёс Лиутпранд. — Нам нужны территории в Иберии. А от кого именно безопасность? От гуннов, конечно же! Разве не слышал, что происходит в степях?
— Слышал, — ответил Эйрих. — Но лангобардов, насколько я знаю, это не касается.
— Сегодня не касается, — согласился вождь. — А завтра, когда Руа добьёт Дариураша?
В гуннских степях всё ещё царит смута, но уже не такая, как хотя бы пару лет назад. Руа, заручившийся поддержкой родовых старейшин, которым дал чуть больше власти, начал теснить Дариураша. А Дариураш ничего такого делать не стал и всё так же опирается на военную знать. Роды более склонны присоединяться к Руе, даже несмотря на ряд поражений и уход части покорённых племён. Боевые действия продолжаются, пусть и не очень интенсивно. Руа посчитал, что ему выгоднее дождаться, пока основная масса родов придёт под его руку, ради привилегий и торговли с южными племенами, а Дариураш не уверен в своих силах, поэтому старается сражаться от обороны.
А ещё Руа, когда ему стало ясно, что он уверенно берёт верх, очень громко задекларировал свои цели по завоеванию запада. Он хочет покорить и ограбить Галлию, если верить его заявлениям. Но это легко может оказаться обманным манёвром, чтобы готы слегка расслабились. Эйрих, будь он на месте Руы, пошёл бы в Италию, благо, она близко.
Только вот Венетию и Истрию обороняет целых восемь каструмов, набитых хорошо подготовленными и отлично экипированными воинами. Пусть там по тысяче воинов, но они лучшие. К концу года численность гарнизона каждого каменного каструма доведут до трёх тысяч, когда закончится специальная подготовка воинов из местного населения.
Набор будущих легионеров проблемой не являлся, в основном по причине существования Эйриха и его серии блистательных побед. Служба в легионе среди населения становится всё более популярной и почётной. Немаловажную роль в этой популярности и почётности играет также аура легионов старых римлян, победоносных, создавших всё, что ныне медленно теряют римляне. Эйрих чётко позиционирует готические легионы как наследников республиканских легионов Рима, что имеет свои результаты…
В одном только Лации развёрнуто шесть подготовительных каструмов, в тех местах, где раньше стояли каструмы легионов старых римлян.
Происходит с одной стороны очень дорогостоящая и, в то же время, очень нужная подготовка сорока пяти тысяч легионеров, большая часть которых рождены римлянами. Комитатским и лимитанским легионерам, ранее служившим Флавию Гонорию, разрешили вступать в новые легионы, но только новобранцами, чтобы точно соответствовать заданному Эйрихом уровень воинской квалификации. Практика показывает, что бывшие комитатские легионеры быстрее всех остальных добиваются соответствия эйриховым стандартам, потому что не узнают во время подготовки принципиально нового. И это хорошее подспорье для инструкторов, с охотой пополняющих из «опытных новобранцев» свой штат.
Деньги на всё это утекают стремительно, но казна всё равно выходит в профицит, потому что Италия богата не только накопленными благами, но и самыми мощными в мире производствами, а также очень развитой торговлей.
Эйрих в прошлом году заметил одну странную закономерность, на которую не обращал внимания в прошлой жизни. Кажется, что если казна будет тратить очень много денег, то очень скоро рухнет в Пустоту, а вслед за ней и держава. Но в их республике этого не происходит. Деньги возвращаются с налогами и торговыми доходами. Торговцы, неважно, из римлян ли, из готов ли, недовольны высокими налогами, но роптать не смеют, а ещё им не особо нравится то, как торгуют державные комиции, имеющие нечестное преимущество перед частными лицами.
Сенат не захотел упускать грандиозные прибыли от международной торговли, поэтому централизованно закупает необходимые товары по рыночным ценам и сбывает всяким персам, египтянам, сирийцам и прочим людям, которым нужны лес, янтарь, ценный мех и так далее. Стратегическая торговля осуществляется централизованно, что сильно портит кровь различным дельцам, которые считают, что их душат власти. Вопрос висит неразрешённым, потому что «удушение» существует и к Эйриху уже приходили жалобщики от купечества, но начинать решать его сейчас совершенно несвоевременно. Деньги действительно очень нужны, не на какие-то там культурные здания или грандиозные сооружения, а на легионы, которые защитят их державу от реально существующих внешних угроз.
— Я понимаю ваше беспокойство, — произнёс Эйрих. — Нас тоже беспокоит то, что Руа успешно крепит власть и то, что он заявляет. Если он пойдёт в Галлию, то обязательно пройдёт через ваши земли. С миром ли?
— Они никогда не ходят с миром, — вздохнул Лиутпранд. — Мы либо сражаемся, либо покоряемся. Не хочу ни того, ни этого.
— А если мы будем едины? — с улыбкой спросил Эйрих.
— Я могу быть с тобой честным? — лангобардский вождь отставил кубок с брагой.
— Я веду с тобой беседу исходя из того, что ты честен со мной, — усмехнулся Эйрих.
— Меня послали сюда не ради получения каких-то там земель где-то далеко, — произнёс Лиутпранд. — Нам нужна защита от гуннов и войск узурпатора. Ты знаешь, что Аэций делает с франками?
— Знаю, — вздохнул Эйрих. — И раз вы на бывших римских землях, то тоже являетесь его целью. Он натренирует на вас свои легионы, чтобы приготовить их к главной цели — Италии.
— Я считаю точно так же, — произнёс Лиутпранд. — С востока гунны, с запада римляне — как выжить в такой ситуации?
— Условия вступления в наше сообщество будут точно такими же, как у остальных, — предупредил Эйрих. — Вы получите ровно столько мест в Сенате, сколько сможете создать триб с числом избирателей не менее чем пять тысяч мужей.
— Мы уже слышали это раньше, — Лиутпранд поднял кубок и приложился к нему. — Э-э-эх! Теперь нас устраивает такое.
— Женщины, увязывающие волосы на лице, за мужей не считаются, — серьёзно предупредил Эйрих.
— А? — вождь поднял на него недоуменный взгляд. — А-а-а! Ха-ха-ха!
Эйрих тоже рассмеялся и протянул кубок к Лиутпранду.
— Мы будем честны и рассчитываем на честность в ответ, — стукнул он своим кубком по кубку Эйриха. — И ещё кое-что…
Эйрих поднял на него ожидающий взгляд.
— Женитьба, — улыбнулся вождь. — У нас есть уважаемый всеми старейшина, Гарибальд, главный инициатор объединения лангобардских родов под властью единого совета. У Гарибальда есть самая любимая внучка — Вигилинда. Она всё ещё ходит в девках, хоть ей уже пошёл девятнадцатый год. Может показаться немножко подозрительным, но причиной этому служит то, что Гарибальд всё это время не спешил выдавать её за кого-то, хотя женихов заявлялось много, а теперь вдруг выдвинул требование, чтобы Вигилинда вышла замуж за самого важного гота — Эйриха Ларга.
— Сенаторы будут очень недовольны, но если это главное условие… — произнёс Эйрих.
— Как Гарибальд скажет, так и будет, — ответил на это Лиутпранд.
На кону было ощутимой численности войско лангобардов, которые вольются в состав их армии и сильно облегчат грядущую оборону против Аэция. Если присовокупить к этому рипуанских франков, постепенно перебирающихся через Альпы в Италию, то получится очень значимая сила.
— Я не имею причин и доводов, чтобы отказываться от такого, — усмехнулся Эйрих. — Давно мне надо жениться, а то одной Альбоины уже как-то маловато…
— Ах-ха-ха!!! — громогласно рассмеялся лангобардский вождь. — Вот нравишься ты мне, Эйрих, сын Зевты! Ха-ха-ха!!! Ну что, порешили тогда?
— Порешили, — протянул Эйрих руку для скрепления устного договора.
О нём ходит устойчивая молва, что его устные договоры равнозначны записанным на пергаменте. И он изо всех сил старается соответствовать таким слухам.
