На горле ее виднелся неровный, глубокий разрез. На краях кровь уже подсыхала. Тилар толкнул носком сапога клинок на полу — обсидиановый, с бронзовой рукояткой. Тот лежал прямо под безвольно свисавшей с ложа рукой девочки.
Горло себе она перерезала сама.
Он шагнул к другому постаменту. Потом к следующему.
Там тоже лежали певицы.
Мертвые.
Тилар прикоснулся к щеке одной из них. Та была еще теплой.
Умерли совсем недавно… Он вспомнил печальный голос над озером. Возможно, то была и не песня-манок. А последний плач одинокого ребенка, знающего, что его ждет.
Тилар обвел взглядом тела.
— Почему? — спросил он.
В этом вопросе заключалось несколько. Почему они себя убили? Стали не нужны? Им приказал так сделать лорд Ульф? И если да, что означало это для Ташижана?
А еще… С каменных постаментов смотрели в потолок широко открытыми глазами шесть одинаковых лиц. Тилар вспомнил сестер Мейлан. Которые были вирами.
Кровь застыла в жилах, когда пришло понимание. Эти девочки — тоже. Певицы-близнецы — порождение виров.
Почему?..
Дарт вдруг попятилась от порога, позвала:
— Тилар…
Он повернулся к этому кошмару спиной, поспешил подойти. Дарт отодвинулась, давая ему выглянуть.
И он увидел, что наружу выбираются обитатели домишек, окружавших площадь, — кто на четвереньках, кто ползком. То ли почуяли, что крылатый страж улетел. То ли заметили появление незнакомцев.
Нагие, все в грязи и собственных нечистотах. Худые как скелеты, обтянутые кожей, с волосами, сбившимися в колтуны. С переломанными некогда и криво сросшимися руками и ногами. С устремленными вперед, вверх, в никуда глазами… сияющими Милостью.
Бродяги.
Плененные безумные боги.
Всего двенадцать.
Скованные цепями, выползали они из своих каменных логовищ. Один уставился в небо и завыл. За ним — другой. Женщина села у дверей, стала рвать на себе волосы. Мужчина встал на колени, начал царапать камень, ломая ногти, раня руки в кровь.
Песня-манок больше не держала их, но они находились в ином плену, еще безысходнее, в безумии своем не сознавая, что могут разорвать железные цепи с помощью Милости.
Колючка… Неистребимый сорняк, который так хорошо описал Роггер. Выдергиваешь его — и корни уходят вглубь, расползаются вширь. Этих несчастных погубила песня-манок, проникшая в их разум. И теперь, когда умолкли певицы, к безумию добавились страдание, которого они не в силах понять, ужас, которым они скованы прочнее, чем цепями. Он видел, что случилось в результате в Сэйш Мэле — не только с подданными, но и с самой богиней.
Перед его мысленным взором предстала Мийана в огне. Ее брат Кеорн.
«Я хочу вернуться домой».
Тилар переступил порог, вышел на площадь. Он явился сюда, чтобы освободить бродяг.
И сделает это.
Он поднял меч и двинулся вперед.
— Быстрее! — крикнул Брант.
Роггер выругался, заходя на очередной поворот. Демон вновь догонял. Его преимуществом было чистое небо. У них же препятствий хватало с лихвой.
Пока спасали прикрывавшие лодку древесные кроны и непрерывное лавирование.
Но долго это продолжаться не могло.
Зацепив на последнем, слишком резком повороте каменный валун, они потеряли три весла. Флиттер перекосило, и Роггеру теперь приходилось бороться с рулевым колесом, выравнивая его. И вот-вот они должны были выбраться в места, которые уже проплывали. Деревья там росли не столь густо.
Малфумалбайн, стоя на корме на коленях, одной рукой цеплялся за поручень, в другой держал наготове толстый сук — чуть ли не бревно. Сноровку его в обращении с этим оружием Брант уже оценил. Несколько мгновений назад они были на волосок от гибели. Демон, отыскав брешь в лесном пологе, падал на них, как пикирующий ястреб.
Но великан умудрился сбить его своим бревном на лету. Чудовище рухнуло в воду и запуталось в водорослях. Правда, не успели они обрадоваться, как монстр вырвался, помогая себе крыльями, и снова взмыл в воздух.
И опять догонял. Свирепый победный клекот неумолимо приближался.
Роггер старался изо всех сил. Но в сравнении с прежним стремительным полетом флиттер еле полз вперед. И это означало конец. Достаточно ли времени дали они Тилару и Дарт? Ведь демон скоро поймет свою ошибку. И вернется на остров, будучи разъярен еще больше.
Все возможности задержать его исчерпаны.
Их и так было маловато.
Маловато?..
Бранта вдруг осенило. Надо попытаться…
Он повернулся к Роггеру и быстро объяснил, куда править.
Тот закивал.
— Ты мастер строить козни, мой мальчик. Люблю тебя за это.
Брант проворно натянул лук, который дали ему виры. Подготовил стрелу. Объяснил великану, что делать.
— Метнуть бревно — и все? — с сомнением спросил тот.
— По моему знаку.
Лодку отчаянно затрясло, когда Роггер развернул ее к цели.
Пора демону узнать, что такое жизнь в лесу. Танец хищника и добычи. Жестокий, коварный. Но совершенный.
То, что Брант знал еще ребенком.
Путь.
— Прибыли! — сказал Роггер.
Как раз вовремя.
В разрыве крон над головой возник монстр. Закружил, готовясь напасть.
— Давай! — крикнул Брант и натянул тетиву до предела. С древка стрелы потекло по руке масло.
Малфумалбайн швырнул бревно в ствол дерева перед ними, быстро повернулся и коснулся наконечника горящим клочком соломы.
Брант отпустил тетиву. Стрела вспыхнула на лету, прочертила огненную дорожку через брешь в лесном пологе, навстречу нырнувшему вниз демону-духу.
И попала в цель.
С дерева, сотрясенного ударом бревна, сорвались тысячи белых летучих мышей, закружились в поисках обидчика. Великан благоразумно бросил солому в воду.
И мыши увидели один-единственный огонь.
В небе, которое принадлежало им.
На их территории.
Это была пылающая стрела, вонзившаяся в крылатого нарушителя. Следом взметнулось ввысь полчище летучих мышей.
Они ударили в крылья врага, разом остановив его полет. В демона впились тысячи тысяч крохотных когтей и клыков. Он завертелся в воздухе, облепленный свирепыми тварями со всех сторон, но разметать белую тучу не смог. Рванулся вверх, на время высвободился. Но стрела в движении разгорелась ярче.
И, поколебавшись мгновение, он с яростным воем понесся прочь.
