Всю жизнь он лгал и убивал —Святого воды погребли.Но чрез века погибший монстрВосстанет вновь со дна.Святого воды погребли… монстр… У меня все внутри похолодело. Читая эту надпись впервые, я ничего не знала о судьбе святого Пандовди. Какой другой святой мог быть похоронен заживо? Кого еще называли ужасным монстром? Неужели он был похоронен на этом самом болоте, по которому я проходила весь день?
Мой Пандовди – огромный слизняк из мысленного сада – жил на болоте. Все это время я думала, что одинаковые имена – это просто совпадение.
Я очистила мох, который прикрывал нижнюю часть надписи, пытаясь разобрать имя, чтобы убедиться наверняка. Я провела пальцем по букве П, затем А, которая переходила в Н. Никаких сомнений не оставалось.
Была ли какая-то связь между святым Пандовди и чешуйчатым слизняком из моих видений? Они не могли быть одним и тем же существом. Возлюбленный Йиртрудис не был так нечеловечески уродлив. Но… мог ли он как-то выжить после того, как его похоронили? Мог ли измениться за прошедшее время? Строчка «восстанет вновь со дна» вызывала у меня определенные ассоциации: а что, если я видела что-то вроде куколки насекомого?
Это была безумная мысль. Ему уже исполнилось бы семь сотен лет.
Но если Пандовди находился где-то неподалеку, в какой угодно форме – червя, кокона, чудовищного монстра или древнего святого, – был ли шанс, что он сможет нам помочь? Возможно, Абдо заметил огонь его сознания в болоте и отправился на его поиски.
Возможно, я могла пойти за ним. Иначе меня ждал тупик.
Абдо должен был оставить какие-то следы. Я надеялась, что не успела их уничтожить своим неосторожным топотом. Я вернулась по отпечаткам своих же сапог, внимательно изучая залитую лунным светом дорогу, но ничего не увидела. Прошла по высокой траве за храмом, ничего не обнаружив. Грязь была перерыта, но это могла сделать дикая свинья. Я уже хотела бросить поиски, как вдруг перевела взгляд за небольшой смрадный водоем и увидела то, что мне было нужно: следы на другом берегу. Их было всего два, но они совершенно точно были человеческими и идеально подходили по размеру.
Они указывали в самое сердце трясины.
Я полезла в болото вслед за ним. Других вариантов я просто не видела.
Я была неопытным преследователем, зато Абдо и не скрывался. Мне еще несколько раз удалось найти отпечатки его ног, а кое-где я видела примятую листву. Но уже через час я шла, полагаясь исключительно на веру. Я надеялась, что он впереди – у него не было причин петлять наугад. Подобные мысли помогали мне идти вперед еще довольно долго, пока я не обнаружила, что по бедра погрузилась в черное озеро.
Жижа быстро заполняла мои сапоги. Я стала цепляться за кусты и кое-как вскарабкалась на грязный берег, оставив за собой огромную дыру в зарослях водорослей, покрывающих поверхность воды, которые я приняла за мох. Теперь я ясно видела, что это озеро – только вода может быть такой плоской. Я устала, и наблюдательность начала меня подводить.
Внимательно осмотрев озеро, я пришла к еще одному выводу: Абдо в него не падал. На ровной зеленой поверхности не было дыр его размера. Видимо, он обошел его по кругу… если он вообще направлялся сюда. Я сняла сапоги и стала яростно их вытряхивать, вымещая на них расстройство.
Хор осенних лягушек, который я едва ли замечала все это время, внезапно перестал выводить свои песни. Мне показалось, что весь мир затаил дыхание. Что-то приближалось, но это был не Абдо.
Зеленая поверхность озера всколыхнулась – под ней забурлила черная вода.
Я отползла от края озера как раз в тот момент, когда из него вынырнуло чешуйчатое существо без каких-либо черт, тусклый слизняк, покрытый скользкими водорослями.
Из моего горла вырвался короткий, придушенный смешок.
– Вы Пандовди, я так полагаю.
«Серафина», – пророкотало существо голосом, напоминавшим далекий раскат грома. Мое сердце, прежде отчаянно бившееся, теперь почти что остановилось.
– Откуда вы знаете мое имя? – хрипло спросила я.
«Оттуда же, откуда и ты мое. Я видел тебя – пятнышко тьмы среди разноцветья мира», – ответил он. Я чувствовала его голос подошвами ног и позвоночником, как будто это было бормотание самой земли, и вместе с тем мне казалось, что он звучит у меня в голове. «Ты оставляешь себя самой себе. Я не сужу тебя. Иногда по-другому не получается».
Он должен был ощущать не только мое присутствие.
– А что с Абдо? – спросила я. – Он проходил здесь?
«Он искал меня. Он здесь», – произнесла земля. Я понимала слова по вибрации в ногах.
Я огляделась. Абдо тут точно не было, но, с другой стороны, монстр смотрел на мир не глазами. Он видел огонь сознания – или его отсутствие, – но как? С помощью разума? Вероятно, ему было трудно правильно оценивать расстояния.
– Вы же не… святой Пандовди из эпохи святых? – спросила я, продолжая озираться, на случай если Абдо вдруг покажется из-за куста.
«А разве нет? – Земля ритмично запульсировала. Было ли это смехом? – Некоторые называли меня святым. Мать звала меня Уродцем. Я лежу здесь уже несколько столетий».
Налетевший ветерок зашуршал желтеющими листьями орешника над моей головой. Я вздрогнула от холода: моя одежда промокла насквозь. Это существо было поистине древним. Его было не просто понять.
– Мне нужна ваша помощь, – выдавила я.
«Не думаю», – проревел он.
– Пандовди! – прокричала я, увидев, что он начинает погружаться обратно под воду. – Может умереть множество людей и драконов. Джаннула хочет…
«Я знаю, чего хочет Джаннула, – перебил он меня, нежась в воде. – Но как я, по-твоему, могу помочь, Серафина? Прийти в твой город и убить ее?»
Я не представляла, что он может сделать – у него, похоже, не было ни ног, ни рук, – но все-таки он оставался живым святым из эпохи святых. Это должно было значить хоть что-то.
Он начал отвечать на свой же вопрос:
«Люди, драконы, святые. Геологические эпохи. Они приходят и уходят. Я оставил убийства в прошлом. Эту работу за меня выполняет время».
– Мне не нужен убийца, – сказала я, стараясь думать быстро. – Но мне нужен союзник, который может высказать авторитетное мнение. Кто-то, кто может убедить армии отступить, пока Джаннула…
