– Хорошо, – говорит он. – Тогда я отправлюсь в Стерлинг и буду ждать там, пока вы не пошлете за мной. Вы знаете, что я хочу служить только вам.
Я проживаю эту весну без моего юного любовника, хоть и очень скучаю без его угрюмого присутствия и ревнивых взглядов из дальних уголков зала. Каждый день мое беспокойство все усиливается, потому что намерения Арчибальда становятся все яснее. Он усиливает давление на лордов, и мне понятно, что он жаждет править. Его связи с Англией, его богатства, некогда бывшие моими богатствами, и природная властность подавляют всех инакомыслящих. Он по-прежнему нежен и внимателен ко мне, но я с ужасом думаю о приближении Троицы, когда он вернется в мою постель, и я не вижу ни малейшего повода ему отказать. Что еще хуже, он говорит обо всем этом как о соглашении, на которое мы оба пошли добровольно, словно сами решили подождать прихода лета, которое бы стало символом нашего полного примирения, словно мы пара голубков, надеющихся на скорое прибавление в семействе. План Екатерины, состоявший в том, чтобы дать мне время снова привыкнуть к нему, оказался весьма действенной стратегией ухаживания, неумолимо ведущей к воссоединению супругов. Он слишком умен, чтобы говорить об этом открыто, но это не мешает ему заказать портнихе новый полог и постельное белье для моей кровати, предупредив ее о том, что они должны быть готовы к Троице. Он с уверенностью говорит о лете, о том, что мы поедем в Линлитгоу и дальше на север и что мы непременно должны взять Якова с собой в поездку по всей стране, как делал это его отец, король. Он рассуждает о том, что научит Маргариту ездить верхом по-мальчишески, чтобы она могла охотиться и участвовать в дальних выездах. Он нисколько не сомневается в том, что мы будем вместе, как муж и жена, этим летом и все последующие летние сезоны. С уверенностью он подает кардиналу Уолси прошение о полном присвоении моих земель, и теперь все мои ренты, все налоги и урожаи переходят в его руки, как к моему признанному мужу. Я ничего больше не слышу о женщине, которую он называл своей женой, Джанет Стюарт из Тракуэра. Я не знаю, живет ли она в замке Танталлон в качестве его хозяйки или в одном из замков, принадлежащих мне, – никто не смеет мне об этом сказать. Кто знает, может, он и бросил ее, и она сейчас живет где-нибудь в Тракуэре, с еле теплящейся надеждой на его возвращение и страхом перед тем, что ее надежда сбудется. Он никогда не упоминает о ней, а у меня самой язык не поворачивается спросить. Я растеряла всю смелость, чтобы ему противостоять.
Воспевая песни нашему счастью и нашему браку, выдержавшему все испытания, и нашей решимости, с которой мы их преодолели, он создал новую реальность. Теперь я понимаю, как ему удалось одурачить всех в Лондоне и здесь, в Эдинбурге. Ему удается убедить моего сына и почти удается – меня в том, что мы с ним безумно влюблены друг в друга, и разлучены волею случая. Да, на нашу долю выпало множество испытаний, но теперь мы снова вместе. Я больше не доверяю себе, своему мнению и ощущению от происходящего. Мне начинает казаться, что он прав, что он любит меня, что он – мое единственное безопасное прибежище. И постепенно я начинаю растворяться в его видении мира, его мнении обо мне, его взгляде на нашу жизнь.
Однажды он даже имеет дерзость сказать:
– Когда рассеялся пороховой дым после залпа и я увидел тебя стоящей за пушками, то подумал: Господи, ведь это единственная женщина, которую я когда-либо желал. Нас с тобой всегда связывала страсть, Маргарита, гремучая смесь любви и ненависти.
– Я отдала приказ приготовиться к залпу, – сказала я. – Я знала, что это был ты.
Он улыбается, все с прежней уверенностью.
– Я знаю. И ты видела, как я смотрю на тебя, и знала, о чем я думаю.
Я вспоминаю его силуэт на коне и как он стоял, словно испытывая мою готовность выстрелить.
– Нет, я не знаю, о чем ты думал, – продолжаю сопротивляться я. – Я просто хотела, чтобы ты ушел.
– О, я никогда этого не сделаю.
Он чем-то напоминает мне моего брата, великого короля, он обладает данной свыше уверенностью, властью, которой может обладать человек и которой может наделить только Всевышний. И он порабощает меня. Нет, я не влюблена, Господь избавил меня от этого горя, но он подчинил себе весь двор, он управляет Яковом и мной, и мне кажется, что никакие мои слова или действия не вернут мне моей свободы. Я могу только ждать новостей из Рима о разводе, и только получив его я смогу сказать, что свободна и что для меня он только один из лордов, членов совета. Только тогда я скажу ему о том, что он мне больше не муж и не приемный отец моему сыну, королю. Да, он отец моей дочери, но это не дает ему права командовать мной. Он может оставаться союзником короля Англии, но больше не связан с ним родственными связями.
Каждый вечер я опускаюсь на колени перед распятием и молюсь о том, чтобы секретари святого отца написали мне как можно скорее и освободили меня от этой странной полужизни, где я существую рядом с мужем, которому не смею противиться, и тоскую по мужчине, которого не могу увидеть. Это невыносимо. Я должна сбежать этим летом. Я не могу выезжать с Арчибальдом каждый день и наблюдать за тем, как он танцует каждый вечер. Я не хочу молиться рядом с ним по утрам и принимать причастие из одного бокала, как истинные муж и жена. И я знаю, что очень скоро, через некоторое время после Пасхи, он придет в мою спальню и все мои фрейлины выйдут оттуда с поклоном, чтобы оставить нас наедине. Я настолько подавлена им, что уже знаю, что не смогу противиться. И закон запрещает мне даже пытаться сопротивляться. Со все более возрастающим страхом я думаю, что уже забыла, как это делать: бороться и не сдаваться. Я должна нарушить это соглашение, заключенное за меня моим братом, должна избавиться от страшного заклятья, которое наслала на меня Екатерина. Эти двое, руководствуясь собственными интересами, решили, что мы с Арчибальдом должны воссоединиться как супруги. Вероятно, в представлении Генриха мой брак с Ардом каким-то образом дает ему право на интрижку с Марией Болейн, раз никакая измена не может нарушить брак. И я должна это доказать. Генрих и Екатерина сделали так, чтобы мы с Арчибальдом пришли к соглашению. Генрих платит охранникам Якова, дает денег на подкуп лордов, поддерживает Арчибальда, на том условии, что Арчибальд будет представлять интересы Англии и останется верным мне, английской принцессе, супругом.
Я получаю письма от Генриха, Екатерины и Марии, и все они говорят о том, что мое будущее, будущее моего королевства и сына находится в руках моего мужа. Он будет верен мне, я должна к нему вернуться. Мы будем счастливы.
Тайно, изменив почерк, окольными путями я отправляю письмо в порт, а оттуда через французского купца во Францию. Я пишу отсутствующему герцогу Олбани, с заверением о том, что готова решительно на все, чтобы как можно скорее получить разрешение на развод. Я говорю, что знаю, что у него есть определенное влияние в Ватикане, и умоляю использовать его для меня. За эту услугу я готова отдать ему совет лордов и Шотландию под французское влияние, только бы он освободил меня от Арчибальда и от этой страшной полуреальной жизни, которая душит меня даже сейчас, пока я взываю о помощи.
