Эфир сначала злобно шипел, потом заговорил непонятным языком.
– Баттерфляй, я – Почин! – прозвучали позывные. – Докладывайте – какая у вас обстановка?
– Я – Баттерфляй, – ответил кто-то из числа наземных авиаторов, дежуривших на армейском ЦБУ. – Докладываю – обстановка спокойная.
– Ты меня не понял, Баттерфляй! – почему-то заверещал невидимый Почин. – Докладывай – есть ли боестолкновения с противником?
Столкновений вокруг быть не могло просто потому, что не могло быть вообще, по определению – на десяток километров вокруг стояли наши и «зеленые» войска, контролировавшие каждую козью тропу вокруг ПКП.
Вопрос-крик вызвал веселое ржание в среде политбратии, собравшейся на организационно-методические сборы. Все же, при всех недостатках армейской партийно-политической системы с ее несовершенством и откровенной бюрократией, народ, собравшийся вокруг клуба, продолжительное время провел на войне, в боевых условиях.
Не считаясь с негативным отношением значительной части армейского люда к партийно-политическому бреду, офицеры-политработники находились не на арбатских паркетах, даже не в Кабуле, оттого особенно остро чувствовали фальшь и ханженство официального мероприятия залётных гостей.
Через пять минут, среди шипения эфира вновь раздался знакомый перепуганный голос.
– Баттерфляй, я – Почин! Докладывайте обстановку в вашей зоне отвественности! Есть ли у вас боестолкновения с неприятелем? – в интонации ощущалась серьезная тревога, имевшая все шансы перерости в настоящий психоз.
Спокойная и уравновешенная «мадам Баттерфляй» флегматично ответила – на земле, де, все спокойно, под контролем, противника нет и в помине. Сразу же среди политработников обнаружились видавшие виды боевики, откровенно насмехающиеся над главпуровцами – летят, мол, голуби, за орденами-медалями, а сами в штаны наложили со страху.
Смех волнами закачался среди политической братии, вместе с клубами сигаретного дыма – спектакль удался на славу. Никто не додумался выключить трансляцию – начальник, отдавший распоряжение на прослушку, вероятно, пребывал где-то в другом месте.
Тайфун молча курил, Хантер тоже молчал, курить не было желания, он нервно смотрел на часы, не зная – как надолго затянется организационно-методическая бодяга. Чабаненко уловил его нервозность.
– Ты чего не поехал на СТО? – спросил он негромко. – Монстр помешал?
– Да, б…, – старлей пнул крашенные хлоркой камешки, – пришлось с ним столкнуться по полной программе. Приказал назавтра отбыть на ППД, роту передать другому штатному заместителю, который от бабы едва в Союзе оторвался, «на сохранении» там четыре месяца томился. Едва отбился предписанием военной прокуратуры.
– Садись в самом конце палатки, в уголке, – Тайфун повторил мысль Монстра. – На глаза главпуровцам не попадайся, тебе это не нужно, глупых вопросов им не задавай. Вижу, – он покрутил головой, – здесь сыщутся балагуры и без тебя. Разница в том, что у них нет подписки о невыезде!
– Я и не собираюсь, – вяло отмахнулся Хантер. – Мне уже надоело общение с начальством…
– Вот и хорошо! – улыбнулся Тайфун. – Послушаешь этот бред минут десять – пятнадцать и тихонько, крадучись, просачивайся сквозь полог палатки. После чего свяжись по радио со своими на СТО. Пусть вышлют навстречу броню. А потом на максимальной скорости (с соблюдением всех мер безопасности!) летишь белым лебедем туда. Мне по радио дашь знать, когда будешь у своих. Связь через капитана Быстрякова. Радиоволну его батальона и его позывной знаешь?
– Вроде бы… – безразлично ответил Хантер, недовольный юношеским инструктажем. – Волна у меня в блокноте записана, позывной его специфический – Кречет, тоже знаю!
– Ты не выкаблучивайся! – разозлился спецпропагандист. – Я тревожусь за тебя и твоих бойцов! Полмиллиона пайсы как раз хватит, чтобы тебя где-то ловко перехватить и подстрелить, или поджарить на броне. В тутошних местах таких тайников хватает! Ладно – ты пострадаешь, бойцов твоих жаль! – подтолкнул он старлея локтем под дых, подмаргивая.
– Хорошо, я «на мигах» обучен! – не обиделся Александр. – Как только сей бред начнется, я быстренько исчезну, пусть Монстр от ора задохнется, мне жизнь дорога!
Ответить Тайфун не успел – матюгальники сквозь радиопомехи обозначили нечто, очень похожее на SOS.
– Баттерфляй, я – Почин! Я – Почин! Я – Почин! – истерически орал в эфире неизвестный, словно его сбили «Стингером» и он валится с высоты в три тысячи метров. – Докладывайте о наличии противника вокруг вас! Есть ли у вас боестолкновения? Если нет – занята ли вокруг вас круговая оборона? Баттерфляй, я Почин! Прием!
Тирада Почина вызвала громовой хохот политбратии. Смеялись, держась за животы, все, даже самые идейные и закомплексованные – Монстр-Михалкин, офицеры политического отдела армии, майор Гольцов, даже старший лейтенант Прогнимак (он же Кролик) – и тот потешался с московских перестраховщиков.
А флегматичная «мадам Баттерфляй» тем временем отвечала – все вокруг спокойно, нет никакого повода для беспокойства. Это была чистая правда: следовало б поднять, вероятно, всю пакистанскую армию, дабы на равных поспорить с огромным, вооруженным до зубов, спрутом, занявшим гигантское плато, обхватив горные перевалы, кишлаки и ущелья.
Последний раз истеричний Почин вышел на связь уже под рев огромного количества вертолетных двигателей, приближавшийся со стороны Джелалабада.
– Баттерфляй, я – Почин! Я – Почин! Я – Почин! – выкрикивал попугаем динамик, висевший недалеко от Тайфуна с Хантером. – Организуйте круговую оборону во время работы комиссии народного контроля! – он неудачно завуалировал цель прилета и ведомственную принадлежность группы московских будущих «орденопросцев и медалистов», вызвав очередной шквал веселья.
Баттерфляй в который раз равнодушно ответила, мол, все уже готово – «комиссию народного контроля» давно ждут. Мощный гул большого количества вертолетов вынудил присутствующих переключить внимание на небо. Там во всей своей мощи и красе летел Джелалабадский вертолетный полк, в полном составе.
Пусть и душманы знают!
Перед прилетом вертолетного полка, в небе промелькнули какие-то шустрые аэропланы, средь белого дня повесив над ПКП световое поле (наверное, чтобы заманить на себя ПЗРК противника, которых тут быть не могло). Эскадрилья «Грачей» стремительно прошла в вышине хищным боевым порядком, демонстрируя полную боевую загрузку на внешних подвесках.
Винтокрылы, привычно отстреливая тепловые ловушки, выстроили в небе над ПКП уже знакомую «этажерку», прикрывая посадку четверки Ми-8, на которых прилетели «народные контролеры».
На вертолетной площадке специалист по «солдатскому ускорению» держал вытянутую вверх руку, из которой валил оранжевый дым – показывал направление несуществующего приземного ветра. В конце концов все четыре машины счастливо приземлились, а вертолетный полк и далее крутил «этажерку», переведя двигатели в режим дросселирования.
