как «долгожителей», вроде «Русской мысли», «Русского богатства», «Вестника Европы», «Недели», так и многих других, имевших по разным причинам короткий век. Дискуссии вторгались и в академическую литературу – толстые книги, университетские публикации. Ареной невиданно острых обсуждений стало Вольное экономическое общество.
Экономические проблемы, всегда занимавшие видное место в публицистике, в этот период решительно выдвинулись на передний план. В центре дискуссий главным был вопрос о судьбах капитализма в России и положении общественных классов.
Разделительные линии в спорах не всегда четко просматривались. Революционные марксисты имели крайне ограниченный доступ в легальную печать. В силу этого, имея общие позиции в борьбе с народничеством, они были поставлены перед необходимостью временного союза с легальными марксистами. В печати широко выступали представители различных направлений буржуазной идеологии, которая быстро развивалась в России. К ней в 90-х гг. перешли и легальные марксисты. Либеральное народничество представляло собой также обширное течение, в рамках которого порой уживались весьма различные взгляды. Тем не менее разногласия среди народнических идеологов отступали на задний план, когда речь шла о главном.
Народничество оставалось важнейшим течением общественной мысли, хотя его позиции одновременно размывались с двух сторон – со стороны марксизма и со стороны буржуазной идеологии. Живучесть народничества объяснялась классовой структурой русского общества: преобладанием крестьянства и его расслоением. Крестьянство было мелкобуржуазным классом, и народническая идеология отражала его двойственное и противоречивое положение. Оно противостояло помещикам, сосредоточившим в своих руках колоссальные земельные владения. Но одновременно растущий капитализм подкапывал самую основу жизни крестьянина – собственника и труженика.
Соответственно народничество имело две стороны – прогрессивную, демократическую в борьбе с дворянством и реакционную и утопическую в безнадежном противоборстве с быстро растущим капитализмом, в тщетных попытках остановить его. Либеральные народники 80-х и 90-х гг. полностью отказались от надежд на крестьянскую революцию, от служения ее целям. Стремясь воспрепятствовать капиталистическому развитию, либеральные народники обращали свои взоры к правительству – к тому самому, с которым, как иронически выразился Ленин, их отдаленные предки (революционные народники) вели непримиримую борьбу.
Мелкобуржуазная сущность либерального народничества в значительной мере определяла его идеологию и проявлялась в следующем.
Во-первых, народники утверждали, что капитализм для России представляет регресс и ведет ее к упадку. Отсюда их призывы остановить или задержать его развитие.
Во-вторых, они считали русский экономический строй принципиально отличным от западноевропейского, указывая на его общинно-артельные основы и преуменьшая масштабы расслоения крестьянства.
В-третьих, народники отрицали объективные законы общественного развития и считали, что сознательные действия относительно узких групп могут изменить само направление этого развития.
Лидеры народничества с негодованием открещивались от обвинений в том, что они являются идеологами мелкой буржуазии. Они утверждали, что их позиция – это борьба за всех трудящихся, против капитала и капитализма. Нет сомнения, что субъективно, будучи честными людьми, народники именно так и оценивали свою роль, свою деятельность. Это делало их идеологию привлекательной для мыслящей России, для интеллигенции и даже для значительной части рабочего класса.
Против марксистов народники использовали отравленное оружие – обвинение в буржуазности, в стремлении «насадить» в России капитализм и «выварить мужика в фабричном котле», в пренебрежении к социалистическим традициям народа. В силу этого споры с ними приобретали большую остроту, порой – ожесточенность.
До 80-х гг. народничество считалось единственной серьезной оппозиционной силой в стране, которая притягивала все лучшее, прогрессивное, революционное. Русский марксизм и его политическая организация – социал-демократия естественным образом отталкивались от народничества и привлекали из его среды наиболее революционных представителей. Большинство первых русских марксистов и социал-демократов, в том числе Г. В. Плеханов, вышли из народников.
19.16. Николай-он и В. В
Литература 80-90-х гг. изобилует псевдонимами. Николай Францевич Даниельсон писал под литературным именем Николай-он, Василий Павлович Воронцов подписывался В. В. Их обоих можно считать значительными представителями экономической теории народничества, хотя они расходились во взглядах и иной раз спорили.
Заслуги этих людей перед русской общественной мыслью и революционным движением велики. Мы никогда не поставим под сомнение их субъективную честность и демократизм, стремление найти для России путь к социализму. Другое дело, что объективно их социализм не мог найти опоры в реальной структуре русского общества. К началу XX в. марксисты оттеснили их с арены идейной борьбы.
Даниельсон и Воронцов выступили со своими первыми публицистическими статьями на рубеже 70-х и 80-х гг. Оба они констатировали тяжелое состояние экономики страны, в частности сельского хозяйства, обнищание и одичание крестьянства. «Народное хозяйство достигло такого состояния, что дальнейшее ухудшение может вести только к вырождению»[384], – писал в 1880 г. Даниельсон. Но такое состояние они считали не следствием сохранения остатков крепостничества и господства самодержавия, а результатом развития капитализма. Притом это развитие они приписывали не столько действию стихийных и объективных сил, сколько политике государства, которое, по их мнению, искусственно насаждало в России вредоносный капитализм. Такая позиция особенно характерна для Воронцова.
Соответственно выход из создавшегося положения они видели в приостановке развития капитализма и в государственной помощи «народному производству». Этот тип хозяйства Воронцов противопоставлял любому крупному производству и включал в него мелкое крестьянское и кустарно-ремесленное производство. Он считал, что в этих сферах еще преобладает традиционный дух общины и артели, и требовал любой ценой сохранить эту национальную ценность.
Сколько-нибудь подробных биографий Даниельсона и Воронцова в литературе не существует. Энциклопедии и биографические словари пересказывают один и тот же минимум данных. Между тем эти выдающиеся люди находились в течение полувека в тесном общении с множеством деятелей русской и зарубежной культуры.
Они были типичными русскими интеллигентами своего времени, людьми скромными и неброскими. В жизни их немало общего. Оба участвовали в молодости в революционном движении и сочувствовали ему в зрелые годы, были на подозрении у властей и терпели от них неприятности. Но к началу 80-х гг. их революционные настроения притупились, а идеи стали в основном приемлемыми правительству. Даниельсон и Воронцов отдавали много сил научной работе и литературной деятельности, но прожить этим не могли и вынуждены были служить: Даниельсон в банке, а Воронцов в железнодорожной компании и в других учреждениях.
Николай Францевич Даниельсон родился в 1844 г. в русско-немецкой буржуазной семье, учился в коммерческом училище и слушал лекции в Петербургском университете. Начиная с 1868 г. он посвящает себя переводу и публикации в России трудов Маркса и Энгельса, обеспечивает своих великих друзей материалами о России. В собственных опубликованных сочинениях Даниельсон широко использовал труды основоположников марксизма, а также их письма к нему. Один из современников, близко знавших Даниельсона, относил его к числу людей, которые «занимаются наукой, не связывая с ней добывание средств к существованию, а работая
