ясно: ночь предстоит жаркая, нам придется драться как тиграм.
– У нас остались полудохлые слоны.
– И что?
– Мы можем погнать их на нападающих.
– Да, о слонах я как-то не подумал. Бедные животные с утра до ночи требуют еды, их рев просто надрывает душу.
– Придется принести бедняг в жертву. В конце концов, у Синдхии остались твои слоны, украденные предателями-раджпутами.
– Двадцать штук.
– И вы еще считаете его безумцем! Мне он представляется коварным врагом, способным на многое. Впрочем, у него ничего не выйдет. Главное, чтобы горцы не опоздали и сняли с нас осаду.
– Огонь на горизонте продолжает гореть, – напомнил Самбильонг. – Пойдем посмотрим.
Прихватив оружие, вся компания вернулась на позиции. Солнце село около часа назад, сквозь плотный туман не проглядывало ни звездочки. Внизу, на равнине, близ развороченных взрывами бастионов, пылали костры в лагере Синдхии. Там тоже никто не спал.
– Так где твой огонь? – спросил Янес у Самбильонга. – Я ничего не вижу, кроме костров этого холерного барака.
– Не туда смотришь, господин, – ответил старый малаец. – Таинственный огонь светит во-он там, далеко в джунглях.
– Не похоже на пагоду, – сказал Сандокан, вглядываясь в столб огня и дыма. – Скорее, это какая-то башня.
– Выходит, кто-то и правда подает нам сигнал, – задумчиво проговорил Янес.
– Сколько до этого огня?
– Миль пятнадцать, если не двадцать.
– Ты хорошо знаешь те джунгли?
– Я часто ездил туда с шикари охотиться на тигров.
– Видел какие-нибудь башни?
– Там такие заросли и непроходимые болота, что и высоченную пагоду не заметишь.
– Что, если это действительно сигналит Кампур? – спросил Тремаль-Наик.
– Не исключено, – кивнул Янес.
Никто из них и представить не мог, что в горящей башне отбивается от врагов отважный маратха с товарищами.
Прошел еще час с небольшим. Огонь потух, и они вернулись к пулеметам. Крысолов и Самбильонг сделали все, чтобы обеспечить оборону хотя бы на время. Корнаки привели к отрогу трех качающихся от голода слонов. Животные жалобно трубили, прося пищи. Позади них сложили вязанки хвороста. Эти толстокожие так боятся огня, что бегут от него, не разбирая дороги.
Даяки и малайцы использовали хауды для укрепления позиций. Пулеметы разместили в самых удобных для отражения штурма местах. Над узкими ущельями выставили часовых, так что обойти отвесную стену стало невозможно. Часовые прятались за камнями и деревьями, общипанными слонами.
– Не туда смотришь, господин, – ответил старый малаец. – Таинственный огонь светит во-он там, далеко в джунглях.
Убедившись, что все заняли свои места, Янес, Сандокан и Тремаль-Наик направились к отрогу; они прихватили с собой дюжину малайцев и полдюжины горцев. Товарищи нутром чуяли, что им предстоит последнее, решающее сражение, и слова Килтара подтверждали их ощущения.
Не в интересах Синдхии было дожидаться горцев. Те могли вот-вот показаться на дороге и напасть на лагерь. Единственным спасением для мятежного раджи стало бы взять Янеса в плен, чтобы затем торговаться за его жизнь с Сурамой.
– Нелегкая предстоит ночь, – сказал Сандокан, вглядываясь в темный лагерь, где уже погасили костры.
– У тебя глаза лучше, чем у нас. Не замечаешь никакого движения? – Янес держал палец на спусковом крючке карабина.
– Нет. Зато кое-что слышу. Они покинули лагерь.
– Интересно, сколько их…
– Холера скосила многих и еще больше вывела из строя, но Синдхия по-прежнему сильнее нас. Если бы вместо того, чтобы пьянствовать дни напролет, он сразу бросил бы все войска на штурм, мы бы с тобой тут не сидели.
– Да какой из него полководец? – фыркнул Янес. – И потом, не забывай, что его сброд норовит дать деру при первых выстрелах.
– Пулеметы пугают париев до дрожи в коленках. Хорошо, что мне пришла в голову идея прихватить их с собой. Они хоть и невелики, но могут соперничать со здешней артиллерией.
– Возвращаемся, – сказал Тремаль-Наик, стоявший на вершине скалы. – Бандиты лезут сюда по ущельям.
Яркая вспышка разорвала туман над разрушенной столицей. Грянул пушечный выстрел.
– Карамба! Синдхия нам салютует! – воскликнул Янес, и не думавший впадать в отчаяние. – Похоже, не все мои раджпуты перемерли от холеры.
– Стреляли с городского бастиона, – отметил Тремаль-Наик.
– Кто-нибудь слышал свист ядра?
– Нет.
– Думаю, артиллеристы мучаются от колик и тошноты. Они просто-напросто забыли про ядро.
– Вряд ли парии, факиры и брамины забудут зарядить карабины, пусть и стрелки из них отвратительные.
– Если и зарядили, значит они сами друг друга перестреляют, – усмехнулся Янес.
– Отходим! – крикнул Тремаль-Наик.
Всю равнину внизу вдруг расчертили молнии. Залп следовал за залпом. Синдхия гнал войско вперед, решительно настроенный опередить Кампура и взять в плен своего противника. Пули и ядра застучали по камням, не причиняя вреда осажденным.
Увидев командиров, малайцы и даяки выступили из темноты.
– Открыть ответный огонь? – спросил Самбильонг у Янеса, принявшегося поджигать вязанки хвороста.
– Да, и немедленно. Или хочешь дождаться, когда они будут на вершине? Сколько у нас пулеметных патронов?
– Тысяч пятьдесят.
– Полагаю, этого хватит. Друзья! – крикнул Янес. – Цельтесь получше и не жалейте патроны! Сегодня решается судьба моей короны!
– Слава Белому Тигру! – грянуло в ответ. – Смерть Синдхии!
Устрашающим крещендо застрочили пулеметы и карабины, разя врагов, уже поднимавшихся по ущельям.
– Что говорит тебе сердце? – спросил Сандокан у внезапно помрачневшего Янеса. – Сохранишь ли ты корону Ассама или вернешься со мной на Борнео, где я могу отдать царство тебе и твоей семье?
– Ассамская корона тяжела, но на сердце у меня легко. Бежать от этого отребья, подобно бродяге, явившемуся из-за моря в поисках лучшей доли? Ну нет! Сандокан, ты еще не растранжирил наши сокровища?
– Саккароа! В твоем распоряжении пять миллионов золотых, только скажи. Я не только не растранжирил богатства, но и приумножил их: ссужал под проценты султана Борнео, у которого вечно ветер в карманах гуляет. Однако ты прав, друг. Такие, как мы, не сдаются на милость врага, а побеждают. Алый стяг с тигриными головами скоро вновь взовьется над Ассамом.
– Пока ты рассуждаешь о золоте, с неба льется свинец. Синдхия решил попытать счастья до того, как прибудут горцы.
Янес был прав. Бандиты поливали вершину холма свинцовым дождем. Доставалось и беззащитным слонам, оказавшимся на открытой местности. Малайцы и даяки палили в ответ из пулеметов и карабинов, заваливая каменные теснины трупами неприятеля. Однако враги не отступали, они словно впали в раж.
Все новые и новые отряды появлялись в ущельях, бросаясь прямо на пулеметы. Они тоже стреляли без остановки, и хотя вреда от их выстрелов было мало, плотность огня наводила страх. Защитники понимали: если нападающим удастся пройти хоть одно узкое ущелье и захватить отрог, быть беде. Такая орда мигом столкнет горстку воинов в
