Ознакомительная версия. Доступно 27 страниц из 132
«Вы все еще не переменились, — говорит он своей пастве. — Каких только наказаний не приняли мы от Бога! Не пленена ли земля наша? Не взяты ли города наши? Не усеяли ли наши отцы и братья трупами землю? Не уведены ли жены и дети наши в плен? А кто остался в живых, не порабощены ли они на горькую работу от иноплеменников? Вот уже сорок лет продолжается это томление и мука!» «Села поросли сорною травой, — говорит он в другом поучении, — смирилось величие наше, погибла красота наша. Богатство, труд, земля — все достояние иноплеменных. Соседям нашим служим мы в поношение и стали предметом смеха для врагов наших».
Татары обирали Русь. С данью, или «выходом», как метко назвал ее летописец, уходили из Руси золото, серебро и драгоценности. Русь нищала, глохли едва принявшиеся ростки культуры и просвещения на этой почве обнищания и оскудения. Храмы, на которые отдавала избытки своих богатств Русь дотатарская, а главное, Киевская Русь первых веков христианства, были ограблены и разорены, новые не могли уже строиться с прежней пышностью и великолепием. Князья ушли в заботы об охранении остатков своего благосостояния и о мелочном скопидомстве и мало думали о чтении книг и просвещении как своем, так и своего народа. Даже среди духовенства, в этой колыбели образования и книжности древней Руси, редко встречались теперь более или менее просвещенные лица. Все это умственное и духовное оскудение русского общества в тяжелое, темное время татарщины несколько ослаблялось попадающими в Русь лучами света из других стран. Древние источники просвещения Византия, Болгария и Сербия продолжали влиять на Русь, хотя и не в прежней степени. Оттуда приходили разные сборники поучений и другие произведения духовной литературы. Византия продолжала поставлять живописцев и зодчих для украшения русских храмов. Прилив греческих и славянских рукописей стал особенно сильным с конца XIV века, когда ученые греки, болгары и сербы бежали из своей родины от турецкого насилия. На почве подражания иностранным образцам начала развиваться мало-помалу и своя русская литература. Появились жития святых, поучения, исторические сказания, описания разных стран. Последние составлялись со слов странников по чужим землям или ими самими. Наряду с историческими сказаниями продолжались и летописи в разных отдельных местностях. Так, до нашего времени дошел «Летописец Переяславля Суздальского», а один из епископов упоминает в своем «патерике» о «летописце старом ростовском». А с XIV века начинают уже появляться попытки «великого летописания», т. е. составления общерусского летописного свода. Затем, уже в начале XV века, появился «Владимирский Полихрон», первый вполне законченный общерусский летописный свод, составленный в канцелярии митрополита из разных сводов, местных летописей, хронологических сборников, произведений духовной литературы, грамот, посланий, юридических актов и произведений словесности.
До нашего времени дошел еще один небольшой отрывок одного исторического произведения, напоминающего отчасти по своему характеру литературный памятник XII века «Слово о полку Игореве». Как последнее повествовало о походе русских князей на половцев, так первое рассказывает о том, как случилось на Руси великое бедствие татарского владычества. Были и еще такого рода произведения, но они относятся уже к последующим временам, когда Москва была столицею Русского государства. Во Владимире было, как предполагают, составлено первое житие Александра Невского, с подробным описанием его погребения.
Русские митрополиты продолжали еще жить в оставленной князем столице Владимире. Даже близкий друг Калиты Петр переехал на жительство в Москву только в 1325 году, прожив до того двадцать лет во Владимире. Следующий митрополит окончательно утвердил свое пребывание в Москве, а затем была закрыта и владимирская епархия. Город Владимир был приписан к области московских митрополитов, потом находился в ведении Святейшего Синода. Отныне Владимир все больше и больше утрачивает свое прежнее значение. Только во второй половине XIV века мелькнула еще раз надежда у владимирских патриотов на новое возрождение Владимира как столицы. Один из ханов дал великое княжение суздальскому князю Дмитрию, помимо князя московского. Получив ярлык, он с торжеством въехал в забытую столицу и обещал жителям вернуть ей прежнюю славу и величие. Он надеялся пере-звать туда и митрополита, но бывший тогда в этом сане Алексей, благословив его на княжение, вернулся в Москву, не желая нарушать завет предшественника своего Петра. Новгородцы, не любившие властных князей московских, охотно приняли наместников князя суздальского. Но московские бояре воспользовались распрями между ханами в орде, выхлопотали ярлык для своего юного князя Дмитрия Ивановича (Донского), привели его с войском к Владимиру, откуда изгнали Дмитрия суздальского. Московский князь, исполнив в старой столице обряд вступления на княжеский престол, вернулся в Москву. После знаменитой Куликовской битвы, впервые пошатнувшей силу и могущество власти татар над Русью, северо-восточные княжества еще раз подверглись опустошительному татарскому нашествию. Не миновал при этом разорения и Владимир. В своем духовном завещании Дмитрий Донской признал великое княжение Владимирское, с его округом, наследственным достоянием московских князей, отказав его своему старшему сыну Василию.
При этом московском князе Владимир был лишен своего главного сокровища — чудотворной иконы Владимирской Божьей Матери. Это случилось во время нашествия татарского хана Тамерлана на Московское княжество (1395 г.). Московский князь Василий Дмитриевич встретил его с войском на берегу Оки. Желая воодушевить себя и войско в битве со страшным врагом, Василий послал в Москву к митрополиту Киприану, чтобы он распорядился о принесении чудотворной иконы из Владимира в Москву и отслужил молебен в присутствии граждан московских о ниспослании победы русскому воинству. По свидетельству летописца, икона была вынесена из владимирского собора в праздник Успения Пресвятой Богородицы: «Весь народ, малии и велиции, юнии и старии, мужи и жены и отроковицы и младенцы, ссущие млеко, на руках матерей своих, со слезами многими, далече шествие творяще, не могуще отлучитися таковаго утешения и заступления и скорыя помощи и надежды». Дальше летописец описывает торжественную встречу иконы в Москве и чудо, которое произошло в это самое время на поле битвы. Тамерлан, спавший в своем шатре, увидал во сне множество мужей в блестящих одеждах, с жезлами в руках, направляющихся к нему с горы, у подножия которой стоял он со своим войском. Над воинством этих мужей парила Дева, в лучезарном сиянии, окруженная сонмом ангелов с пламенными мечами. Дева приказала Тамерлану оставить Русскую землю, в противном случае грозила ему страшным наказанием и обратила на него свое небесное воинство с огненными мечами. Тамерлан отступил со своим войском, не начиная битвы.
Икона осталась в Москве к великой скорби владимирцев. Желая утешить их, князь прислал знаменитых тогда русских живописцев Даниила Иконникова и Андрея Рублева, приказав им возобновить фрески владимирского собора. На место унесенного
Ознакомительная версия. Доступно 27 страниц из 132
