Я сделаю из Ричарда такого короля, которым ты гордился бы.
Я обещала это Неду каждый вечер. Это была моя главная задача, моя роль, от которой я не отступлю, даже когда мой возлюбленный умрет и покинет меня.
Я подняла руки к свету и внимательно посмотрела на них, медленно поворачивая из стороны в сторону. Маленькие, с тонкой костью, тяжело увешанные перстнями с драгоценными камнями. Но это были умные руки, умелые, на многое способные. Руки Джоанны Кентской, по-прежнему славящейся своей красотой и изяществом. Тем не менее они сами не могли вынести тот груз, который лежал у меня на сердце и с каждым днем становился все тяжелее. Нет, вне всяких сомнений, мне был необходим союзник, надежное доверенное лицо.
Закончив просмотр претендентов на трон, я начала мысленно перебирать знакомых мне мужчин и, обдумывая их кандидатуры, с раздражающей скоростью отбрасывать их, особенно когда оказывалось, что этот человек с равным успехом мог быть мне и другом, и врагом. Неужели так и не найдется никого подходящего, кто мог бы встать со мной плечом к плечу, чтобы помочь реализовать неоспоримую преемственность моего сына на троне и мое собственное положение в его окружении?
Первым на ум пришел Уилл Монтегю: верный и надежный человек, одна из главных новых опор короля Эдуарда, но – Боже правый! – совершенно не годящийся для плетения интриг и заговоров.
Мои сыновья, Томас и Джон. Оба еще слишком молоды, обоим не хватает жизненного опыта, ведь им нет еще и тридцати. Их лояльность по отношению к своему названому брату безоговорочна, но мне нужен мужчина в годах, проверенный и готовый действовать прямо сейчас.
Далее шли дядья Ричарда по королевской линии, которые могли бы посчитать правильным передачу верховной власти своему юному племяннику. Эдмунд Йорк слишком слаб; Томасу Глостеру доверять нельзя. Что же касается Эдмунда Мортимера, графа Марчского, то он может быть настроен совершенно недружественно к Ричарду и его претензиям на корону. Так что никто из них не подходит.
Кого я обманываю и почему медлю? Ведь я уже знаю, кто мне нужен, хотя кое-кто и назвал бы мой выбор неразумным. Согласна, выбор неоднозначный. Я даже не была уверена, что мне удастся привлечь такой капризный талант, чтобы приспособить его для своих целей. Это был человек, который будет действовать по-своему и который поставит свои амбиции превыше всего. Мы с ним могли бы стать друзьями по оружию, но я до сих пор не знала, как мне заручиться его согласием на это.
Пока Ричард продолжал листать книгу, восторженно ахая при виде золоченых картинок, я открыла другой сундучок и, немного подумав, взяла оттуда красивое кольцо с рубином и надела на палец, любуясь игрой света в камне. В один прекрасный день судьба сама отдаст этого человека мне в руки. А если не отдаст, я разверну эту судьбу, выстрою ее под себя так, чтобы у него не было другого выбора, кроме как стать моим союзником. В один прекрасный день…
Порой бремя моего прошлого становилось слишком тяжелым, чтобы нести его самой.
* * *
Король сидел рядом со своим сыном, положив ладонь на руку Неда, безвольно лежащую на одеяле, как будто этим жестом пытался удержать в изможденном теле ускользающую из него душу; он игнорировал проходящих мимо слуг и докторов, пока не заметил, что в дверях комнаты, где уже собралась небольшая толпа, началась давка.
– Закройте дверь, – приказал король. – Моему сыну нужен покой.
Но на лице Неда я прочла молчаливую просьбу, а глаза его вдруг вспыхнули лихорадочным огнем.
– Нет. – Я умышленно подняла голос, чтобы меня слышали все. – Этого не будет.
Король встал; лицо его было таким же опустошенным, как у Неда.
– Вы будете указывать мне, вашему королю?
– Да, милорд. И пустите сюда всех, кто хочет подойти поближе.
– Это быстро истощит его силы и иссушит в нем жизнь, вы этого хотите? Мой сын не желает никого видеть. – Эдуард поднял руку и взглянул в сторону слуги, который ждал, чем кончится наш спор. – Закрыть дверь, я сказал.
– Нет, милорд. – Я тоже повернулась к слугам: – Оставить двери открытыми, я сказала.
В этой битве характеров я не должна была уступить.
– Почему вы это делаете? – Эдуард развернулся, чтобы снова отменить мое распоряжение; от досады и безысходности на лбу его появились глубокие складки, а плечи бессильно поникли. – Я что, уже не властен в собственной стране?
Вся моя решимость настоять на своем ушла, отодвинутая на задний план глубоким сочувствием; подойдя к Эдуарду, я положила руку ему на плечо и отвела обратно к стулу возле кровати Неда. Его сын был самым ярким драгоценным камнем в его короне, самым отважным из его рыцарей, который со временем мог бы стать лучшим среди королей.
– Вы сами все увидите, – сказала я, встав перед ним на колени, как самая незначительная из его подданных. – Вы по-прежнему король. И поэтому я стою перед вами на коленях. Но сейчас Неду нужно другое, и мы не должны этому мешать. Это было бы жестоко с нашей стороны.
Эдуард посмотрел на меня сверху вниз.
– Тогда поступайте, как должно. – Он с чувством сжал мои ладони. Мы впервые были с ним заодно, и все ради того, чтобы принести утешение его сыну.
Я кивнула слугам.
Я знала, что Нед надеялся на то, что сейчас произойдет. Не об этом ли мы говорили с ним глубокой ночью уже перед самым рассветом? Я пустила слух, что принц Уэльский и бывший принц Аквитании доживает свои последние часы. И сейчас сюда пришли все те, кто знал Неда всю его жизнь и всю свою. Слуги – чтобы на прощание поцеловать ему руку. Его бывшие рыцари, долго и успешно воевавшие под его началом, – чтобы преклонить колено у смертного ложа их великого в прошлом полководца и отдать ему дань уважения. Жители Лондона – чтобы попрощаться с ним. Его братья Йорк и Глостер – чтобы тихим голосом высказать слова почтения. Мои сыновья Томас и Джон тоже отдали ему должное, как человеку, направившему их карьеру в нужное русло своей властной рукой, как любой отец поступил бы по отношению к своим родным сыновьям. По-видимому, все-таки хорошо, что мы вернулись в Вестминстер. Эти проявления любви доказывали, что для всех было тягостно переживать его нынешнее состояние.
Когда начало казаться, что мне уже больше не выдержать, я вдруг заметила нового человека и узнала его – знакомые геральдические знаки с преобладанием красного, белые и серебристые ромбы на груди его свиты, оставшейся в дверях. С понуренной головой, встав на колено у кровати принца, он поцеловал ему руку. Когда-то они вместе сражались и вместе побеждали. Когда-то он сражался и рядом с Томасом. Только для Томаса он был безнадежно потерян, хотя и не на поле битвы.
Я наблюдала за ним, переключив внимание со своего умирающего мужа на него, и сердце мое согрелось давним добрым чувством, несмотря на все остальное, что было между нами. Уилл превратился в мужчину, каким и должен был стать. По-прежнему благовоспитанный, по-прежнему легковозбудимый, но при этом отличный солдат и хороший человек, сделавший себе имя и без невесты королевских кровей. Он верой и правдой служил Эдуарду, как раньше это делал его отец. Я улыбнулась, но немного печально. Потому что в свое время не принесла ему ничего, кроме разбитого сердца и неприятностей.
