— Я не знаю. — Габриэль покачала головой. — Я вошла в лабораторию, Аб стоял у телефона. Экрана я не видела, а он тут же повесил трубку. Я спросила, кто звонил. Он не ответил. И тогда я пошутила… честно говоря, до сих пор не знаю, что меня дернуло сказать: «Неужели сам Старец?» Аб побледнел… он побелел как полотно…
Она замолчала.
— А что он тебе ответил? — поинтересовался Рейф.
— Он сказал… «да». Словно чувствовал себя обязанным сказать мне правду, хотел он этого или нет. Но когда я принялась расспрашивать, он не произнес больше ни слова. В ту ночь он закрыл входную дверь на большую задвижку, чего мы никогда не делали, и заперся с Лукасом в лаборатории почти на четыре часа.
— С Лукасом? — Рейф повернулся к волку. — Лукас, что произошло в ту ночь, перед исчезновением Аба? Что Аб делал с тобой в лаборатории?
Волк молча смотрел на него.
— Его бесполезно спрашивать, Рейф. — Габриэль снова вздохнула. — Думаете, я не пыталась поговорить с Лукасом об этом? Если уж он мне ничего не сказал, то вам не скажет тем более.
— Я должен охранять, — неожиданно произнес Лукас. Он зевнул, его длинные, грозные клыки сверкнули желтоватым светом, отразив огоньки панели управления. — Аба и Габриэль. Я умею убивать.
Он сомкнул челюсти и сел, тихо и кротко, словно был не диким волком, а пушистой болонкой.
— Лукас, — медленно сказал Рейф. — Где сейчас Аб? Ты знаешь?
— Нет, — ответил зверь. — Но мы его найдем. Рейф повернулся к девушке:
— Надеюсь, что так.
— Так вы ради этого вернулись с Луны? — спросила Габриэль. — Ради того, чтобы найти Аба? Он молча кивнул.
— Но почему? — Девушка не сводила с него удивленного взгляда. — После всех этих лет… Вы ведь работали над Проектом Дальних Звезд. Вы один из астронавтов… вам не следовало вмешиваться в наши проблемы.
— Ваши проблемы — это проблемы всего мира, — возразил Рейф, — и проблемы Проекта.
— Проекта? Проекта, цель которого — переброска людей на альфу Центавра? переспросила она с недоверием.
— Проект буксует уже три года, — мрачно ответил Рейф. — Мы зашли в тупик. Весь наш план построен на том, что людям удастся приспособиться к криоконсервации. Своего рода заморозка астронавтов, которая замедлила бы физиологические процессы и тем самым продлила бы им жизнь. Предполагалось, что один будет нести вахту, тогда как трое будут пребывать в замороженном состоянии. Но оказалось, что охлаждение тела до столь низких температур ведет к разрушению нервной системы.
— Я знаю. — Габи внимательно смотрела на него.
Они ненадолго замолчали; за окном проносились залитые лунным светом сельские пейзажи.
— Это сверхсекретная информация, — сухо сказал Рейф.
— Но какое отношение имеем ко всему этому мы с Абом?
— Аб провел успешные эксперименты по искусственному погружению человека в настоящую спячку, без заморозки или наркотиков… Я рекомендовал Аба в Проект три года назад, но отборочная комиссия отвергла саму идею привлечения его к работе. Три дня назад я просмотрел файлы этой комиссии, дело Аба шито белыми нитками.
— Белыми нитками?
— Комиссия приняла отрицательное решение без каких-либо веских оснований. Вместо того чтобы обсудить, что Аб может сделать для Проекта, они просто с ходу отвергли его кандидатуру. «Нет никаких доказательств, что Аб Лизинг может быть полезен Проекту» — милое и на редкость расплывчатое объяснение.
— Я все же не понимаю.
— Кто-то подтасовал результаты, — пояснил Рейф. — Кому-то требовалось, чтобы кандидатуру Аба отклонили. Он мог помешать этому таинственному «кому-то». Единственное объяснение заключается в том, что кто-то боится прорыва. Ведь если бы Аб приступил к работе над Проектом, то мы вскоре смогли бы отправить первый корабль к звездам. Не слишком приятное слово, но это… саботаж.
Габриэль покачала головой.
— Но это же нелепо. Кому может быть выгодно пробуксовывание межзвездного Проекта?
— Скорее всего, Мартину Пу-Ли, — ответил Рейф. — Он руководитель Проекта. Как только стартует первый межзвездный корабль, детище Мартина — Проект Дальних Звезд — прекратит существовать, а сам Мартин перестанет быть главной фигурой на Земле, уступив первенство астронавтам и ученым. И все же вряд ли это его рук дело. Нет, это кто-то другой… повлиять на решение комиссии могли и с Земли — письмами, телефонными звонками, даже личными визитами.
— Но кто же…
— Тот, кто, как и Мартин, заинтересован в сохранении нынешнего статус-кво. Пао Галло. Или Билл Форбрингер.
— Пао Галло? — Габи нахмурилась. — Аб всегда говорил о нем как о преданном делу человеке.
— Возможно, даже слишком преданном, — вздохнул Рейф. — Пока его Сотовые Астростанции питают энергией заводы, не позволяя Земле погибнуть от голода, он самая значимая личность на планете. Но как только дорога к звездам окажется открытой и у людей появится надежда, его авторитет упадет.
— Не слишком сильно.
— Верно, не слишком, — согласился Рейф, — но Пао, Мартин и Форбрингер близки как пальцы одной руки. А Форбрингер является руководителем всех силовых структур планеты и наделен огромными полномочиями — до тех пор, пока проблемы питания не будут решены. На мой взгляд, а я больше года наблюдал и размышлял, любой из этой троицы способен противиться переменам и саботировать Проект; любой из них не остановится перед похищением людей, если это затормозит развитие Проекта. — Он замолчал. — Но ты так и не рассказала, как забрали Аба.
— Да я и не знаю, как его, собственно, забрали, — вздохнула Габриэль. — Он вполне мог уехать по своей воле, но я не верю в это. Я уже говорила вам, что накануне Аб несколько часов провел вместе с Лукасом в своей лаборатории. Но Лукас не может или не хочет рассказать, что они там делали. Лукас, расскажи Рейфу, что произошло тем утром. — Она оглянулась на волка, потом снова посмотрела на Рейфа. — Когда за Абом пришли, я спала.
— Аб приказал мне спрятаться, — прорычал волк. — Он велел мне не показываться на глаза чужакам, я так и сделал. Я сидел на кухне, они вошли через переднюю дверь.
— Сколько их было? — спросил Рейф.
— Двое.
— Обычные люди? Не тени, с которыми мы дрались сегодня?
— Два человека с запахом.
— Они вошли через дверь. Открыл им Аб?
— Да, — ответила Габи. — Это было ранним утром. Я находилась наверху, в своей комнате, услышала стук в дверь и голоса, но не заподозрила ничего плохого, ведь уже рассвело.
— А что было потом, Лукас? — спросил Рейф.
— Аб говорил. Они говорили. У двери.
— О чем они говорили?
