Во время работы оперативной группы Александр Ильич, отвыкший за последнее время от посторонних звуков над головой и встревоженный этим обстоятельством, поднялся на чердак.
– Что вы здесь делаете? – спросил он Ковалева, угадав в нем старшего.
– Не волнуйтесь, товарищ. Поступил анонимный телефонный звонок, что на вашем чердаке заложено взрывное устройство. Вот мы и проверяем, – успокоил его тот. – Сейчас часто звонят, подростки балуются, но мы обязаны перепроверить. Идите домой, отдыхайте.
Однако вместо того, чтобы воспользоваться данным ему советом, Александр Ильич стремительно понес новость по соседям, а те в свою очередь привычно, как по тревоге, высыпали на лестницу, рассуждая о непредсказуемости современного бытия.
На чердаке в это время работа шла полным ходом. Место возможного происшествия было сфотографировано со всех точек и подробно описано в протоколе. Тряпки, бутылки, окурки и повестка в суд уложены в бумажные пакеты и опечатаны.
После того как осмотр был завершен, Ковалев жестом подозвал к себе Елкина и дал ему указание пригласить наутро Вознесенских к начальнику отдела для обсуждения одной деликатной темы, а сам спустился к народу и доложил о результатах поиска.
– Мусор мы на всякий случай убрали, чтобы уменьшить пожароопасность, – сочинил он на ходу, чтобы не давать жильцам повод для сомнений, и вместе с опергруппой покинул дом.
«Неужели это и есть заказчики? – спрашивал себя Ковалев, возвращаясь в отдел, – Совершенно нормальные люди. А впрочем, почему бы и нет? У нас сейчас и не такое возможно».
ГЛАВА 7
На следующий день с самого утра Субботин и Ковалев наметили дальнейший план действий. По их указанию один из оперативников выехал в Красногвардейский районный суд, чтобы покопаться в архиве.
Участковому Елкину, сбросившись, выдали двадцать рублей из личных денег, приготовленных на обед, и отправили в гражданской одежде шляться по ближайшим забегаловкам.
– Пивка попей, с народом пообщайся. Может, кто-то этого Серебрякова и знает. Только смотри не увлекайся, – проинструктировал его Субботин.
Сами же они с нетерпением стали дожидаться прихода супругов Вознесенских.
В то же самое время Анна Сергеевна давала последние наставления мужу, которого перед этим заставила принять две успокоительные таблетки.
– Мы еще не знаем, по какому поводу нас вызывают, поэтому лишнего там не болтай. В крайнем случае о политэкономии расскажи, – посоветовала она. – А еще лучше совсем помалкивай. Я за тебя все, что нужно, отвечу. Знаю я, чем эти приглашения заканчиваются.
Точно в назначенное время профессорская чета появилась в кабинете Субботина. После краткого знакомства тот разместил их на диване и начал беседу в лучших традициях восточной дипломатии.
Анна Сергеевна легко подхватила избранный стиль общения и принялась оживленно делиться жизненными воспоминаниями и пересказывать биографии членов семейства.
– С нами еще свекровь живет, – перешла она через сорок минут к старшему поколению. – Только она совсем старенькая, глухая и из дома не выходит.
– А с головой у нее все в порядке? – не выдержал Ковалев и нарушил дипломатический ход беседы.
Анна Сергеевна повернулась в его сторону.
– Да разве в восемьдесят лет такое воз можно? Революция, эмансипация, индустриализация, коллективизация, эвакуация, либерализация, опять индустриализация, демократизация, приватизация, – принялась она перечислять, загибая при этом пальцы. – А сейчас еще инфляция. Скажите, может человеческий организм за одну жизнь такое выдержать? Но мы с ней дружно живем. Она у нас старой комсомольской закалки.
– Это сразу чувствуется, – отреагировал Ковалев на ее слова.
Субботин, видя, что заместитель горячится и спешит, попытался вернуть беседу в прежнее бесконфликтное течение и заговорил о жизненных тяготах.
– Трудностей хоть отбавляй. Пенсию уже три месяца не получаем, зато на коммунальные услуги тарифы в два раза подскочили, – пожаловалась Вознесенская. – Вскоре мы, пенсионеры, все перемрем, и платить будет некому. Представляете, сколько после нас денег на реформы останется?
Во время их диалога Анна Сергеевна поглядывала на мужа, который под воздействием таблеток начал закрывать глаза.
– Видите, чтобы семью прокормить, человек до самого утра на благо науки работал, – с пафосом произнесла она и указала на Степана Яковлевича.
– Эти проблемы, Анна Сергеевна, не только вас мучают, – остановил, ее Субботин. – Я спрашиваю о более частных, тех, что к милиции относятся, – уточнил он. – Может, подростки на лестнице собираются или пьяницы мешают отдыхать?
«Что-то он неспроста обо всем этом спрашивает, очень уж мягко стелет. Неужели кто-нибудь из соседей проговорился?» – мысленно насторожилась Анна Сергеевна, а вслух ответила:
– Частных тоже хватает.
Она подробно рассказала о краже входной двери, вызове милиции и о бомже, устроившем на чердаке пожар.
– Вы, конечно, бомжа проучили? – как бы между прочим поинтересовался Субботин, но Вознесенская на наживку не клюнула.
– Где же его теперь найдешь. Он как после пожара исчез, так больше и не появлялся, – простодушно ответила она.
– Ну и прекрасно. А тому, с собачкой, я обязательно про обещание напомню, – с ласковой улыбкой произнес начальник от дела.
– Не стоит его отвлекать по пустякам, мы уже давно новую поставили, – улыбнулась в ответ Анна Сергеевна.
«Не простая штучка, такую на мелочах не поймаешь, – подумал Субботин. – Может быть, ее действительно в лоб спросить о собрании?» И он пошел ва-банк.
«Так и есть, кто-то проболтался. Хорошо еще, что мой дремлет. Теперь главное взять себя в руки», – пронеслось у нее в мыслях после вопроса Субботина.
– Отлично у вас работа поставлена, а еще говорят, что милиция ничего не может, – произнесла она вслух, надеясь получить передышку, но тот не дал ей возможности обдумать ответ:
– Второе место по раскрываемости держим. Так что же вы все-таки обсуждали? – настойчиво и уже с некоторым металлом в голосе повторил он.
Ковалев от нетерпения поднялся с кресла и стал расхаживать вдоль окна, бросая на Вознесенскую пронзительные взгляды.
– Гондоминимум.
– Что? – переспросил Субботин.
– Гондоминимум, – повторила Анна Сергеевна. – Извините, если не так сказала. Ну, в общем, хотели подъезд в коллективную собственность взять.
– Кондоминиум, – наконец дошло до Субботина.
Они переглянулись с замом, и тот снова уселся в кресло.
– Может быть, и так. Вы моложе, вам этот язык легче выучить, а мы привыкли к русскому.
– И что же решили? – спросил Субботин, отойдя от полученного ответа.
