17 июня 1971 года президент Никсон на пресс-конференции объявил войну наркотикам. Мрачно глядя прямо в камеры, он заявил: «В Соединенных Штатах враг общества номер один – это наркомания».
* * *
Никсон и его помощники тревожились не только из-за того, что во Вьетнаме солдаты приобщались к наркотикам. Их беспокоило, что произойдет, когда они вернутся домой. Как справиться с неожиданным появлением ста тысяч героиновых наркоманов? Проблема еще более усугублялась тем, что героин был самым коварным наркотиком на рынке. Когда британские исследователи оценили вредоносность разных препаратов, героин признали худшим. По трем шкалам оценки вероятности причинения физического вреда, формирования зависимости и социального ущерба он получил наивысший балл – три из трех – и был назван наиболее опасным и вызывающим самую сильную зависимость наркотиком в мире [43].
Отучить героиновых наркоманов от наркотика невероятно трудно. 95 % излечившихся хотя бы раз возвращались к героину после процесса детоксикации. Немногим удалось полностью преодолеть эту привычку. У Никсона были все основания для беспокойства. Он собрал команду специалистов, которые целыми днями разрабатывали программу лечения 100 тысяч новых пациентов реабилитационных центров. Команда Никсона пришла к выводу, что солдаты-наркоманы должны оставаться во Вьетнаме до полного излечения.
Правительство нанесло удар одновременно в двух направлениях: и во Вьетнаме, и в США. Во Вьетнаме борьбой с героином занялся генерал-майор Джон Кушмен [44]. Наркомания получила такое распространение, что Кушмен понял масштабы проблемы, просто пройдясь по армейскому лагерю. Врачи подтверждали: наркоманией страдают сотни, если не тысячи солдат. Потрясенный генерал стал действовать решительно. Он поднял войска по тревоге в половине шестого утра и полностью изолировал их на военной базе на двадцать четыре часа. Все солдаты были обследованы. На базе развернули клиники экстренной помощи, где проходил процесс детоксикации. Достать героин стало невероятно сложно. Отчаявшиеся наркоманы платили до сорока долларов за дозу, которая всего день назад стоила не больше трех долларов. Поначалу казалось, что Кушмен одерживает победу: за помощью обратились триста человек. Но через несколько дней, когда режим изоляции немного ослабел, потребление героина вновь вернулось к прежним показателям. Через неделю доза героина стоила четыре доллара, и больше половины обратившихся за помощью солдат вернулись к наркотику.
В США следить за состоянием вернувшихся солдат поручили Ли Робинс, профессору психиатрии и социологии из Университета Вашингтона в Сент-Луисе [45]. Она изучала основные причины психиатрических эпидемий. Робинс славилась умением задавать нужные вопросы в нужное время. Люди доверяли ей, и во время бесед ей удавалось узнавать важную информацию, которой пациенты обычно не делились с другими специалистами. Правительство решило, что она идеальный специалист, который сможет понять, как идет реабилитация тысяч солдат-наркоманов после возвращения на родину.
Для Робинс это была потрясающая возможность. «[Изучение] потребления героина на значительной части нормальной популяции, получившей доступ к наркотику, – это уникальная возможность, – писала она в 2010 году, – потому что нигде в мире подобного не случалось».
«В самих Соединенных Штатах героин использовался так редко, что в ходе национального опроса 2400 взрослых выяснилось: в течение года лишь 12 человек употребляли этот наркотик. Поскольку героиновых наркоманов в мире и в Соединенных Штатах было очень мало, большая часть информации поступала от проходящих лечение преступников».
Но когда Робинс начала обследовать вернувшихся из Вьетнама ветеранов, она была озадачена. Ее открытия, казалось, были бессмысленны.
* * *
Обычно отказаться от наркотика удавалось лишь 5 % героиновых наркоманов. Но Робинс обнаружила, что, напротив, только 5 % вернувшихся солдат поддавались соблазну. 95 % каким-то чудом умудрялись оставаться чистыми. Публика, после сенсационной пресс-конференции Никсона ожидавшая катастрофы, считала, что Робинс скрывает истину. Ей пришлось годами отстаивать свою точку зрения. Она писала статьи под заголовками вроде «Почему исследование можно считать техническим успехом» и «Ценность исследования». Критики снова и снова спрашивали ее, почему она так уверена в точности своих результатов. А если ее результаты точны, то как объяснить тот факт, что лишь немногие американские солдаты после возвращения на родину употребляли наркотик?
Понять их скептицизм нетрудно. Робинс вела свои исследования по поручению воинственного президента, объявившего войну наркотикам, и полученные ею результаты подтверждали его победу. Даже если она была вне политики, ее данные казались слишком хорошими, чтобы быть правдой. В мире общественного здравоохранения победы обычно выражаются в постепенном снижении – на 3 % в одном, на 5 % в другом. 90-процентное сокращение потребления наркотиков казалось невероятным. Но Робинс все сделала правильно. Ее эксперимент был разумным, а результаты – реальными. Проблема заключалась лишь в объяснении того, почему наркоманами остались лишь 5 % вернувшихся солдат.
