Виенанд подошла к стеклу и встала подле Веритуса.
— Ты запятнала себя подобными связями, Виенанд, — сказал он, — и тебя здесь быть не должно. Следует ли мне ожидать, что ты попытаешься ее освободить?
— А что ты будешь делать в этом случае? Им нельзя доверять, но и позволять ненависти ослепить себя тоже не следует. Эльдары часто помогали нам.
— Они манипуляторы и используют нас в собственных целях, — заявил Ластан.
— Тогда мы тоже должны их использовать! — парировала Представитель. — Это лучше, чем открытая война.
— Разве? — притворно удивился Веритус.
Инквизиторы смотрели сквозь стекло в комнату для допросов, не поворачивая головы друг к другу. Вангорич оказался невольным свидетелем этой сцены, похожей на ссору влюбленных.
Ассасин поднял руки:
— Прошу, прекратите.
К его облегчению, инквизиторы прислушались к просьбе. Даже магистру ассасинов не удалось бы вырваться из крепости Инквизиции. Но тем не менее один из них или даже оба могут в любой момент обратить свой гнев на него.
— Рад снова видеть тебя, Виенанд.
— И я, Дракан, хотя не могу сказать того же о твоем друге.
— Мы могли бы сконцентрироваться на реальной проблеме? — устало попросил Вангорич. — Разве друзьям пристало обижаться на попытки покушения?
— И это говорит профессиональный убийца, — заметила Виенанд.
— В его словах есть смысл! — прорычал Веритус, постепенно успокаиваясь. Он повернулся к коллеге, по-прежнему стараясь не встречаться с ней взглядом и уставившись куда-то поверх плеча собеседницы. — Возможно, я действовал поспешно, но обстоятельства требовали вмешательства и…
— Хорошо, ты не был согласен с моими действиями на посту Представителя. Но, может, стоило рассмотреть другие варианты действий, кроме убийства и захвата власти?! — перебила она.
— У нас не было времени! — ответил Веритус. — Ты не ушла бы с поста спокойно, и нам бы пришлось препираться, подобно тому дурачью, что заседает в Сенате, борясь за власть, в то время как Империум охвачен пламенем.
— То есть меня решили убить из-за срочности вопроса? Это очень приятно слышать.
— Да, — вздохнул Веритус. — Я стар, Виенанд. Куда старше тебя. И я повидал столько глупых вещей, что ты не можешь себе представить. Я просто не мог рисковать.
— А теперь я еще и дура. — Она сама встретилась взглядом со стариком. — А поговорить со мной ты не пробовал, нет?
Веритус поджал морщинистые губы, отчего они тут же посерели.
— Ну скажи мне тогда, Представитель Веритус, как ты справляешься с этим кризисом? — спросила Виенанд.
Вангорич прокашлялся.
— Это стекло, оно ведь с психической защитой, верно? Инквизиторы не обратили на него внимания.
— Нет, серьезно, — настаивал ассасин, — я провел много лет, учась создавать впечатление незначительной персоны, и привык, когда меня не замечают, но это уже слишком. Отвечайте! Веритус? Стекло защищено?
— Да, да, конечно, — бросил инквизитор. — А в чем дело?
— В том, что если бы ты перестал пялиться на Виенанд, то заметил бы, что пленница смотрит прямо на тебя, и что-то в этом зрелище ей кажется любопытным.
Виенанд покачала головой и перевела взгляд на узницу.
— Ты уже говорил с ней, Веритус? Или просто собирался убить, как обычно?
— Еще нет! — примиряюще вставил Вангорич. — Как насчет того, чтобы заняться этим прямо сейчас? Лучшего момента и не сыскать.
Веритус прокашлялся — влажно, по-стариковски.
— Хорошо, — наконец сказал он.
Виенанд, Вангорич и Веритус вошли в камеру. Инквизиторы по-прежнему настороженно косились друг на друга. Дознаватель прекратил допрос, поклонился и вышел, не говоря ни слова.
— Наконец-то вы показались! — произнесла пленница. — Ваши попытки спрятаться настолько жалки, что любое дитя нашей расы смогло бы без труда их распознать.
Три человека встали в шеренгу перед узницей. Она одарила их презрительным взглядом. После того как зеркальная маска исчезла с лица провидицы, ее поведение заметно изменилось. Появились отчужденность, осторожность, исчезла туманность формулировок. Но покорности не прибавилось.
— Пришло время обсудить твое сообщение, — начала Виенанд.
— Как я уже сказала вашим друзьям, я пришла с миром.
— Я тоже не совсем стандартно понимаю значение этого слова, — вставил Вангорич.
— Ты — убийца. Я чую кровь на твоих руках, — произнесла Лаэриал.
— Да, ее немало, — согласился ассасин. Он решил, что вся ее злоба — напускная. — Я это к тому, что вооруженное вторжение и стрельба не укладываются ни в одно из значений.
— А вы бы стали слушать, приди я просто так?
— Наверное, нет, — признал Вангорич.
— Дракан, — вмешалась Виенанд, — это наша пленница.
— Конечно-конечно, прошу, инквизиторы. Задавайте свои вопросы.
— Ты — псайкер? — спросил Веритус.
— Что это такое? — уточнила Лаэриал.
— Ведьма, провидец…
— Провидица теней, — кивнула узница.
— Знай же, что я защищен от твоих сил, — заявил инквизитор.
— Я все равно читаю тебя как открытую книгу.
— Расскажи мне о своей миссии, — велела Виенанд.
— Уже рассказывала.
— Еще раз, — не сдавалась инквизитор. — Для всех нас.
— Мне нужно повторить? А потом вы снова меня спросите и снова, а затем попытаетесь причинить боль. Вы так примитивны. Я не понимаю, почему Эльдрад Ультран хочет вас спасти. Галактика стала бы чище, если бы вас истребили.
— Но у вас нет сейчас такой возможности, — на удивление ласково парировала Виенанд. — А когда была, думаю, что-то удержало вашу руку.
Лаэриал подняла бровь и неожиданно хищно улыбнулась:
— Может быть. Без сомнения, ты полагаешь, что мы поменялись местами. Но вы не сможете мне ничего сделать. Я принадлежу Цегораху.
— Это она об одном из их богов, — пояснила Виенанд.
— Не будь так уверена, эльдарка, — процедил Веритус с опасными нотками в голосе.
Виенанд раздраженно сжала руки за спиной.
— Расскажи. В последний раз.
Лаэриал закрыла глаза. «Такие большие», — подумал Вангорич.
— Я должна была доставить сообщение Императору, а не вам.
— Скажи нам, что было в том сообщении, ибо мы несем Его волю в мир, — настаивала Виенанд. — С Императором нельзя поговорить. Он навеки заперт в саркофаге.
— Вы думаете, нам об этом неизвестно? Эльдрад Ультран, величайший из провидцев, поручил мне эту задачу. Мой разум открыт, и мне ведомы пути древних. Я не боюсь Той-что-жаждет.
