Ознакомительная версия. Доступно 16 страниц из 78
Это был основательный сундук, покрытый богатой резьбой-арабеской времён королей Тюдоров. И вдруг совершенно неожиданно из прихожей донёсся звон дверного колокольчика. Все замерли, глядя испуганно друг на друга. Вошёл дворецкий и доложил о Саре Уинлоу. Миссис Трелони, принимая невозмутимый вид, пошла встречать гостью.
Все засуетились. Бесчисленное содержимое сундука и «дурацкие вещи» стали опять запихивать в сундук – содержимое запихиваться не хотело. Наконец, крышку сундука захлопнули, и на неё, для верности, сел дядя Джордж, раскрасневшийся, с лихорадочно блестящими глазами.
Тут в гостиной появилась явно взволнованная миссис Уинлоу. Она подняла брови над круглыми глазами и сказала высоким голосом:
– Ах, господа, вы ничего ещё не знаете! Сегодня ночью в своём доме была убита Меган Белью!
****
Миссис Уинлоу обвела собравшихся тёмными глазами, пытаясь прочесть в их лицах эффект от своей новости. Потом, заметив сундук с сидящим на нём взбудораженным мистером Трелони, она от удивления спросила прямо:
– А чем вы тут занимаетесь?
– Да вот я хочу отдать молодому человеку сундук для реставрации, – выдавила миссис Трелони через силу и приказала: – Томас, вы можете идти.
– И заберите с собой сундук! – поспешно проговорил дядя Джордж.
Он вскочил. Тотчас же все зашевелились: Сильвия подошла к гостье, а Томас с капитаном понесли сундук вон. Дядя Джордж сначала, было, потянулся за ними, потом повернул назад, успев многозначительно посмотреть на Томаса, который пятился задом в двери.
Когда друзья втащили сундук в мастерскую, Томас посмотрел на капитана и ахнул:
– Дэн, да на тебе лица нет! Что с тобой?
– Подожди, – выдавил тот и упал в кресло.
Капитан был просто разбит. Услышав о смерти миссис Белью, он ощутил сильное и острое чувство, похожее на вину, полоснувшую его как ножом… Если бы он в тот вечер был с Меган, она бы не умерла… Меган, нежная, страстная Меган. Такая очаровательная, такая манящая! Если бы он был с ней! Но он не пошёл, неизвестно почему не пошёл, хотя всё тело его стремилось к ней, жаждало её… Да, конечно, у него не было времени, у него не было ни секунды свободной, но он ведь сразу решил, что не пойдёт, даже не колебался ни минуты, хотя раньше также ни минуты не колебался, что пойдёт, и будь у него побольше настойчивости, он мог бы отыскать возможность и найти это время! Но он не отыскал. Ах, если бы он только знал! Если бы он только знал!
Томас занялся обтяжкой второго стула, методически накручивая петли и вытягивая иглу. Он ничего не спрашивал у друга, только иногда искоса посматривал в его сторону. Капитан ссутулился, наклонился вперёд, спрятав лицо в ладонях.
Наконец, он встал и растянул губы в улыбке, словно за время сидения в кресле у него парализовало лицевые мускулы и сказал:
– А что, Том, не пойти ли нам домой? Надо только отдать миссис Трелони все её вещи.
И тут в комнату вошла хозяйка и запричитала:
– Ах, в какое страшное время мы живём! Я сейчас вам расскажу, что сообщила Сара Уинлоу… Она узнала от констебля Эбони.
– Не надо, миссис Трелони, – остановил её капитан. – Уже поздно и вы, наверное, устали… Я сам завтра поговорю с констеблем. А сейчас давайте подумаем, куда мы сложим все вещи.
Миссис Трелони замолчала и поджала губы.
– Мы уже обсуждали это с Джорджем, – сказала она. – Пусть все вещи так в сундуке и останутся. Он тяжёлый, его так просто не унести. А поставить сундук надо ко мне в спальню – я сплю чутко.
Капитан согласился, и они с Томасом, не прощаясь больше ни с кем, пошли к себе на корабль. А миссис Трелони подумала, что мужчины, даже самые лучшие из них – ужасно бесчувственные существа. Ну, просто ужасно! Даже не узнать подробностей смерти миссис Белью!
Но мы-то с вами знаем, дорогой читатель, что это не так. Просто, как писали великие умы ХVIII века, «всё, что нам кажется холодным, лишь менее тёпло, чем наши органы чувств».
****
Ночью капитану приснился совсем короткий сон, что он тонет в морской пучине цвета глаз Сильвии Трелони.
Это он, даже находясь в смертной, мучительной тоске почему-то знал совершенно определённо. Он чувствовал, что тонет, даже с каким-то нестерпимым, болезненным наслаждением чувствовал, но не мог пошевелить ни ногой, ни рукой, да и не хотел этого делать почему-то. Вода затягивала его, обволакивая, вбирая в себя, и была она тёмная, бездонная и манящая…
В ужасе он проснулся: для моряка тонуть во сне – это что-то особенное. Он сел на койке, тяжело дыша, и сидел какое-то время, стараясь прийти в себя. Сердце колотись, как загнанное.
На следующее утро, даже не позавтракав, капитан пошёл разыскивать констебля Эбони. Настроен он был решительно – как обычно, а не так, как вчера.
Все последние годы своей недолгой жизни капитан сражался с невзгодами с отчаянной весёлостью, как бы говоря судьбе: «А-а, теперь ещё и это…»
Давно прошло то время, когда он, будучи юнцом, заламывал руки при всякой обиде или насмешке Фортуны, думая, что так жестоко жизнь обращается только с ним одним. Нет, жизнь такая была у всех, и бесплатных пудингов ни у кого не было, это он знал теперь точно… Теперь он только хлопал себя по ляжкам, хмыкал и улыбался, отчего у него ещё резче проступали жёсткие складки у рта, а весь он становился, как бы «кусачее»… «Не-ет, – думал капитан, – его теперь так просто не прошибёшь».
Этим же утром к Сильвии пришла её подруга Мэри Уинлоу, и они сели за декупаж.
Эта техника декорирования мебели и других предметов обихода, дорогой читатель, в эпоху рококо была очень популярна, наряду с вышиванием, среди юных девушек и даже дам. Страсть к вырезанию была такой пылкой, что мастерские специально производили гравюры на бумаге. Сюжеты гравюр были самые разнообразные – от дальневосточных пагод и гуляющих японских красавиц до цветов, херувимов, музыкальных инструментов и гирлянд.
Сейчас юные подруги трудились над шкатулками. Они вырезали ножничками картинки из бумаги и приклеивали их на основу. Гравюра Сильвии была с типично японским сюжетом «цветы и птицы»: над ветками распускающейся сливы невесомо порхали миниатюрные птички. Мисс Мэри понравилась пасторальная тема: грациозные пастушки пасли овечек, нежных и белых, как весенние облачка.
Работа была кропотливая. Иногда девушки спрашивали что-то друг у друга, одалживали кисточку, шутили. Но надо сказать, что смеялась больше, почему-то, мисс Мэри, и её довольно заурядному лицу улыбка добавляла пикантности: девушка была очаровательна своею юностью.
– Нет, ты только посмотри, Сильвия, что за чудо эта овечка! – сказала Мэри и подняла восхищённо тонкие брови, что сделало её саму похожей на маленькую пастушку. – У неё такая мордочка, что хочется смеяться!
– А мне больше нравится моя птица, та, что летит за бабочкой, – ответила Сильвия, она была бледна по обыкновению, что, впрочем, делало её ещё интереснее.
Ознакомительная версия. Доступно 16 страниц из 78
