Ознакомительная версия. Доступно 15 страниц из 72
Когда полиция приехала, вымогателей и след простыл. Полицейские приняли у Алисы заявление и пообещали расследовать дело. Она по-прежнему хотела скрыть это от родных. Но понимала, что дело нешуточное, и в конце концов рассказала все моему тестю Джиму.
Он поговорил с соседями, которые тоже сделали заявление о преступлении. Они упомянули, что волновались за Алису. Похоже, ей уже небезопасно жить одной – ведь была же недавно эта история с “импалой” в кустах… Кроме того, они стали замечать, как трудно стало Алисе управляться с повседневными делами – даже выкатить мусорный бак к обочине.
Полиция нашла вымогателей. Их осудили и посадили в тюрьму, и, казалось бы, Алиса должна была быть удовлетворена. Но на самом деле судебный процесс не позволил ей просто забыть о случившемся. Он стал вечным напоминанием о том, что она сдает, – о факте, от которого она так хотела отмахнуться.
Вскоре после ареста вымогателей Джим предложил Алисе вместе поехать посмотреть дома престарелых – просто посмотреть, понять, как там и что, сказал он. Но оба прекрасно понимали, к чему он клонит.
Одряхление ждет нас всех, и это неизбежно, и смерть обязательно придет за нами, рано или поздно. Но пока этого не случилось, пока у нас не отказала последняя запасная система, траектория наших последних лет может быть отвесной, а может быть и более плавной – и на то, какой она будет, вполне способен повлиять врачебный уход, который позволит дольше сохранить те способности, которые мы ценим больше всего. Большинство из нас, врачей, об этом не задумывается. У нас хорошо получается работать с конкретными, частными проблемами: рак кишечника, высокое давление, артрит коленных суставов. Дайте нам болезнь, и мы с ней что-нибудь сделаем. Но дайте нам пожилую женщину, у которой высокое давление, артрит коленных суставов и множество сопутствующих недугов, – пожилую женщину, которая вот-вот утратит возможность жить привычной счастливой жизнью, – и мы растеряемся и сделаем ей только хуже.
Несколько лет назад исследователи из Университета штата Миннесота разыскали 568 мужчин и женщин старше семидесяти, которые жили независимо, но рисковали вскоре стать беспомощными из-за хронических заболеваний, недавно перенесенных тяжелых болезней или прогрессирующей утраты когнитивных навыков[51]. С разрешения испытуемых исследователи случайным образом отобрали половину из них и направили к врачам и медсестрам-геронтологам – группе специалистов, посвятивших себя искусству и науке управления старением. Остальных попросили по-прежнему посещать лечащего врача, которого исследователи предупредили о риске потери самостоятельности пациентов. Прошло полтора года; 10 % участников эксперимента из обеих групп уже ушли из жизни. Однако те, кто посещал геронтологическую бригаду, вчетверо меньше рисковали стать беспомощными и вдвое реже страдали депрессией. Им на 40 % реже требовались медицинские услуги на дому.
Это были потрясающие результаты. Если бы ученые придумали особое устройство – назовем его автоматический антиодряхлитель, – которое пусть и не могло бы продлить человеку жизнь, но исключало бы вероятность, что он окончит свои дни в доме престарелых или проживет остаток жизни в депрессии, мы бы раскупили эти антиодряхлители в мгновение ока. Мы не стали бы возражать, даже если бы этот гаджет надо было вживлять прямо в сердце и для этого потребовалась бы операция. Мы организовали бы кампанию с какими-нибудь розовыми ленточками и требованием, чтобы антиодряхлители выдавали бесплатно каждому гражданину старше 75 лет, а в Конгрессе проходили бы слушания по вопросу, почему, собственно, антиодряхлители нельзя имплантировать уже в 40 лет? Студенты-медики отчаянно списывали бы на экзаменах, лишь бы попасть на кафедру антиодряхления, а акции фирмы-производителя на Уолл-стрит взлетели бы до небес.
Но пока ничего подобного у нас нет – есть только геронтология. Специалисты-геронтологи не делают ни биопсию легких, ни операции на позвоночнике, ни имплантацию антиодряхлителей. Зато они упрощают схемы медикаментозного лечения. Следят, чтобы артрит не вышел из-под контроля, чтобы старики ухаживали за своими стопами и правильно питались. Высматривают тревожные признаки заброшенности и посылают социальных работников проверить, достаточно ли безопасно оборудование дома у пациента.
И как мы вознаграждаем этих специалистов за их труды? Об этом может рассказать геронтолог Чед Баулт – руководитель того самого миннесотского исследования. Через несколько месяцев после того, как он опубликовал свои результаты и показал, насколько лучше становится жизнь пожилого человека, если ему обеспечивают специфический геронтологический уход, университет закрыл отделение геронтологии. “Администрация сообщила, что не может покрыть финансовые убытки”, – объяснил мне Баулт по телефону из Балтимора, куда перебрался, чтобы приступить к работе в Школе здравоохранения имени Блумберга при Университете Джонса Хопкинса.
Согласно исследованию Баулта, геронтологические услуги в среднем обходятся больнице на 1350 долларов на человека больше, чем экономия, которая возникает в результате этих услуг. При этом Medicare – система медицинского страхования для пожилых людей – не покрывает эти расходы. Это какие-то странные двойные стандарты. Никто ведь не требует, чтобы кардиостимуляторы стоимостью 25 000 долларов или шунты для коронарных артерий экономили деньги страховых компаний – они нужны для того, чтобы хотя бы иногда помочь людям. А тем временем больше двадцати сотрудников опытной, подтвердившей свою квалификацию геронтологической бригады из Университета штата Миннесота вынуждены искать новую работу. Медицинские центры по всей стране сокращают или вовсе закрывают геронтологические отделения. Многие коллеги Баулта стараются не рекламировать свой опыт в геронтологии, опасаясь наплыва пожилых пациентов, который будет им не по силам. “С экономической точки зрения это стало слишком сложно”, – поясняет Баулт.
Однако печальное финансовое положение геронтологии – лишь симптом более серьезных глубинных проблем: люди не настаивают на смене приоритетов. Нам всем нравятся новые медицинские гаджеты, и мы требуем, чтобы политики сделали так, чтобы страховка их покрывала. Мы хотим, чтобы врачи пообещали нам, что все смогут починить. Но геронтологи?! Кому они нужны, эти геронтологи? То, что они делают – повышают нашу выносливость в старости, готовят нас к грядущим испытаниям, – это одновременно и очень трудно, и сулит до обидного скудные результаты. Это требует внимания к организму в целом, к его изменениям. Требует постоянного и внимательного отношения к питанию, лекарствам, условиям жизни. И требует, чтобы каждый из нас задумался обо всем том, что невозможно исправить в нашей жизни, о том, что все мы неизбежно столкнемся с дряхлостью. Ведь только задумавшись об этом заранее, мы сможем внести в нашу старость мелкие коррективы, которые сделают ее более сносной. Все мы тешим себя иллюзией, что мы не стареем, однако геронтологи смущенно, но настойчиво рекомендуют нам смириться с тем, что это не так.
Ознакомительная версия. Доступно 15 страниц из 72
