Ознакомительная версия. Доступно 18 страниц из 90
Что-то произошло. Внезапный удар сотряс ее сознание до самой сердцевины. На какое-то мгновение она ощутила, как душа бьется и борется за то, чтобы выровняться, обрести равновесие. Воспоминания истекали кровью, мысли рвались в клочья. Медведь набросился на нее. И все же именно этот удар стал той встряской, что вывела Мейкпис из паники.
«Боится. Он боится».
Она представила огромного медведя, затерянного во мраке, без друзей, пойманного в ловушку, и это продолжалось очень долго. Зверь не мог понять, где он, почему здесь оказался, почему его тело стало таким странным, так ослабло. Он сознавал одно: на него нападают, как нападали всегда.
Мейкпис осторожно, но решительно взяла себя в руки и стала управлять дыханием. Спокойно вдыхала и выдыхала, стараясь замедлить сердцебиение, изгнать страх, что медведь разорвет ее изнутри. «Тише», – мысленно прошептала она медведю. И снова представила зверя. Но теперь она стояла рядом с ним, вытянув вперед руки, как в тот момент, когда они пытались защитить друг друга.
«Тише, медведь. Тише. Это я».
Безмолвный рев сменился таким же безмолвным прерывистым рычанием. Возможно, он успел узнать ее. Совсем немного. Возможно, понял, что теперь на него никто не нападает.
«Я твой друг, – сказала она ему, а затем: – Я твоя пещера».
«Пещера».
Медведь не понимал слов, но Мейкпис чувствовала, что он нерешительно принял мысль, взяв ее в лапы, как берут яблоко. Может, он никогда не был диким и с младенчества рос на цепи. Но все же оставался медведем и в глубине души знал, что такое пещера. Пещера – не тюрьма. Пещера – это дом.
Успокоившись, Мейкпис задалась вопросом, как она могла не заметить, что медведь пробрался к ней в голову. Может, постоянная тошнота и странные ощущения – это все оттого, что медведю нужно было место в ее сознании.
Он большой, если можно применить такое слово для описания чего-то призрачного. Теперь Мейкпис чувствовала его бездумную силу. Он, возможно, способен разрушить ее рассудок так же легко, как одной лапой перервать ей горло, если бы они встретились в жизни. Но он стал спокойнее, и она поняла, что его власть над ее телом немного ослабла. Теперь она, по крайней мере, могла глотать, расслабить плечи, шевелить пальцами.
Мейкпис еще какое-то время собиралась с мужеством. И только потом открыла глаза, убедившись перед этим, что стоит спиной к окну. Для медведя решетка могла означать тюрьму, а она не хотела, чтобы он снова взбунтовался. Поэтому опустила глаза на собственные ладони. Позволила медведю их увидеть. Медленно согнула и разогнула пальцы, чтобы он знал: это ее единственные лапы. Позволила ему рассмотреть сорванные ногти, окровавленные кончики пальцев.
«Никаких когтей, медведь. Прости».
Легкое содрогание – похоже, медведь что-то почувствовал. Он нагнул голову Мейкпис и стал зализывать израненные пальцы.
Он животное и ничем ей не обязан. Он призрак, на которого нельзя положиться. Возможно, медведь лечил собственные раны. Но лизал он очень осторожно, словно покалеченного детеныша.
К тому времени, как в комнате появился молодой слуга с розгой, чтобы выпороть Мейкпис за то, что «выла, как язычник, и подняла переполох», девочка приняла решение. Она не предаст медведя…
Лорд Фелмотт говорил, что держать в голове буйствующий призрак опасно, и, возможно, это правда. Но она невзлюбила Овадию. Чувствовала себя под его взглядом, как мышь в царстве сов. Если она проговорится о медведе, лорд каким-то образом вырвет его из нее и уничтожит.
Конечно, рискованно хранить секреты от такого человека. Если он узнает, что Мейкпис что-то скрывает, ужасно разозлится и, верно, исполнит угрозу – выкинет ее на пустоши или отошлет в Бедлам, где она будет сидеть на цепи и каждый день терпеть порку. Но Мейкпис была рада, что никто не пришел на помощь, когда она кричала. Медведю ни разу в жизни не дали шанса на справедливость. Она все, что у него есть. А медведь – все, что есть у нее.
Поэтому она молчала, когда розга несколько раз со свистом обожгла плечи и спину. Боль была сильной, и Мейкпис знала, что останутся рубцы. Но зажмурилась и постаралась успокоить медведя. Если она выйдет из себя и начнет сопротивляться, как, видимо, делала все это время, рано или поздно кто-то может заподозрить, что в ней обосновался призрачный жилец.
– Знаешь ли, мне это совсем не по душе, – ханжески заметил молодой человек, и Мейкпис подумала, что он, возможно, верит в то, что говорит. – Но это ради твоего же блага.
Она заподозрила, что раньше он никогда ни над кем не имел столько власти.
После его ухода глаза у Мейкпис слезились, а спина горела, словно ее прижали к раскаленным прутьям. И эта боль вернула воспоминания, правда не ее собственные.
Гитарные переборы и шум табора пульсировали у нее в костях и пробуждали воспоминания о горящих угольях, брошенных под нежные, еще довольно маленькие лапки, чтобы заставить танцевать. Она пошатнулась и попыталась встать на все четыре лапы, но тут же получила болезненный удар по морде.
Это были детские воспоминания медведя о том, как его дрессировали. В Мейкпис снова вспыхнул гнев за несчастного зверя. Она обняла себя руками, потому что это был единственный способ обнять медведя.
В этот момент они вместе что-то поняли – Мейкпис и медведь. Иногда приходится терпеть боль, иначе люди причинят тебе еще большую боль. Иногда приходится выносить все и терпеть побои. Если повезет и если все сочтут тебя укрощенным и дрессированным… возможно, настанет момент, когда ты сумеешь нанести удар.
Глава 6
Мейкпис разбудило слабое позвякивание. В первую секунду она не поняла, где находится, но саднящие раны быстро заставили вспомнить все. Видимо, ей не доверяли настолько, чтобы оставить свечу или светильник, так что свет пробивался только в окно.
Девочка приподнялась и с испугом сообразила, что в окне, на фоне густо-фиолетового вечернего неба, торчит чья-то голова, а в прутья решетки постукивает рука. Звяк-звяк-звяк.
– Эй! – прошептал человек.
Пошатываясь, Мейкпис встала и похромала к окну. Каково же было ее удивление, когда она обнаружила тощего парнишку лет четырнадцати, цеплявшегося за стену. Он с трудом удерживался на узком карнизе, цепляясь одной рукой за решетку. Каштановые волосы, славное, хотя и очень некрасивое, упрямое лицо. Похоже, его не пугала перспектива упасть с четвертого этажа. Его одежда была лучше, чем у Мейкпис, пожалуй, слишком хороша для слуги.
– Кто ты? – резко спросила она.
– Джеймс Уиннерш, – ответил он, словно это все объясняло.
– Чего тебе надо? – прошипела Мейкпис в полной уверенности, что он не должен находиться здесь. Ей доводилось слышать, что люди иногда посещали Бедлам, чтобы поиздеваться над сумасшедшими, и была не в настроении беседовать с зеваками или насмешниками.
– Пришел посмотреть на тебя, – прошептал он. – Иди сюда! Я хочу с тобой поговорить.
Ознакомительная версия. Доступно 18 страниц из 90
