Ознакомительная версия. Доступно 36 страниц из 176
В дерево рядом со мной тяжело вонзилось копье, и я ударился о черное древко раньше, чем смог остановиться; сильная рука схватила за плечо и прижала к дереву. Я в ужасе закричал, глядя на покрытое грязью грубое лицо напавшего на меня человека. Он в ответ заорал на меня:
– Замолчи, Стив! Ради бога, замолчи!
Моя паника улеглась, я перестал кричать и только хныкал, глядя на разозленного человека, державшего меня. На Кристиана. Сообразив это, я громко, с облегчением рассмеялся и долгие мгновения не замечал, насколько он изменился.
Он посмотрел на поляну.
– Немедленно уходи, – сказал он и, прежде чем я успел ответить, побежал к палатке, таща меня за собой.
На поляне он заколебался и оглядел меня. На его покрытом грязью и листьями лице не было и подобия улыбки. Глаза, суженные и в морщинах, горели, волосы стали скользкими и колючими. Всю его одежду составляли набедренная повязка и изодранная кожаная куртка, не защищавшая от холода. В руке он держал три остроконечных копья. От скелетоподобной худобы не осталось и следа. Он стал мускулистым и твердым – человек с широкой грудью и толстыми руками и ногами, боец, готовый немедленно сражаться.
– Уходи из леса, Стив, и, бога ради, не возвращайся назад.
– Что с тобой произошло, Крис?.. – Он только покачал головой и потащил меня к южной тропе.
И мгновенно остановился, напряженно вглядываясь во мглу.
– Что там, Крис?
Но тут я тоже услышал. Что-то очень тяжелое пробиралось к нам через папоротник и деревья, давя все на своем пути. Я проследил взгляд Кристиана и увидел вдали чудовище: вдвое больше человека, хотя и человеческое по форме, сгорбленное, черное, как ночь, но с большим белым пятном на месте неразличимого лица.
– Бог мой, он вырвался! – сказал Кристиан. – И он между нами и опушкой.
– Кто это? Мифаго?
– Мифаго, – быстро ответил Кристиан, повернулся и побежал обратно через поляну. Я помчался за ним, и внезапно усталость куда-то исчезла.
– Неужели Урскумуг? Этот? Нет, это же не человек… животное. Человек не может быть таким высоким.
Оглянувшись на бегу, я увидел, как чудовище достигло поляны и помчалось с такой скоростью, что мне показалось, будто я смотрю замедленную съемку. Оно нырнуло в лес сразу за нами и опять растаяло во тьме; но сейчас оно бежало, петляя между деревьями, преследуя нас и нагоняя, с невероятной скоростью.
Внезапно из-под меня ушла земля, и я тяжело упал в глубокую яму, брошенный туда Кристианом, который прыгнул за мной, быстро закидал нас обоих терновником и уселся, прижав палец к губам. Я едва различал силуэт брата в этой темной дыре, но слышал, как шаги Урскумуга затихают вдали.
– Он ушел? – прошептал я.
– Конечно, нет, – ответил Кристиан. – Он ждет, слушает. Он уже два дня преследует меня, от самых глубоких областей. И он не сдастся, пока я жив.
– Но почему, Крис? Почему он пытается убить тебя?
– Это мифаго старика. Он возродился в самом сердце леса, но был слаб и не мог оттуда выйти, пока я не появился и не дал ему еще больше силы. Старик создал его из своего собственного сознания, своего эго. И, бог мой, Стив, он настолько ненавидел нас, что передал эту ненависть Урскумугу.
– И Гуивеннет… – сказал я.
– Да… Гуивеннет… – эхом отозвался Кристиан, говоря необычайно мягко. – Так он думал отомстить мне. Если бы я дал ему хотя бы полшанса…
Он привстал и вгляделся во тьму через ветки терновника. Я слышал далекое непрерывное движение, и мне показалась, что я различаю внутри его слабый звериный рев.
– Но он же не сумел создать этот мифаго.
– Он сам так думал, – ответил Кристиан. – Интересно, что бы он сделал, если бы увидел свое творение. – Он опять присел. – Эта тварь, она как вепрь. Частично вепрь, частично человек, есть и элементы других диких зверей. Она ходит прямо, но бегает, как ветер. И раскрасила лицо белым, чтобы походить на человека. Не представляю, из какого она века, но в одном я уверен: она жила задолго до человека – во всяком случае, того, кого мы называем «человеком»; она происходит из времени, когда человек и природа были близки до неразличимости.
Он коснулся моей руки, очень неуверенно, как если бы боялся связаться с тем, от чего ушел так далеко.
– Ты сейчас побежишь, – сказал он, – и беги прямо к опушке. И, выйдя из леса, ни в коем случае не возвращайся. А я… увы, мне уже не выйти. Меня держит в лесу что-то в моем сознании, как если бы я сам стал мифаго. Не возвращайся, Стив. Долго. Очень долго.
– Крис… – начал было я, но опоздал. Он выпрыгнул из ямы и побежал прочь. Спустя несколько мгновений у меня над головой промелькнул огромный силуэт, гигантская черная нога приземлилась в нескольких дюймах от моего застывшего тела и исчезла в долю секунды. Я выбрался из ямы и побежал. На бегу я оглянулся и увидел, что тварь, услышав меня, тоже оглянулась. Какое-то мгновение мы глядели друг на друга, а потом оба помчались в лес, в разные стороны. Но за это время я успел рассмотреть лицо, нарисованное на черной морде вепря.
Урскумуг открыл рот и заревел, и, казалось, отец злобно посмотрел на меня.
Часть вторая
Охотники в глуши
Один
Однажды утром, ранней весной, я обнаружил пару зайцев, свисавших с крюка в кухне; на желтой стене под ним была нацарапана буква «К». Подарок повторился спустя две недели, но потом ничего, много месяцев.
И все это время я не заходил в лес.
За долгую зиму я раз десять перечитал дневник отца, столь же глубоко изучив тайну его жизни, как он сам изучил тайну бессознательной связи с первобытным миром леса. В его беспорядочных записях я нашел много рассуждений об опасном чувстве, которое – однажды – он назвал «мифологическим идеалом эго»: такое состояние ума создателя, которое может повлиять на форму и поведение создаваемых мифаго. Отец осознавал опасность, но, спросил я себя, полностью ли понимает Кристиан тонкие оккультные процессы, протекающие в лесу. Из темноты и боли отцовского сознания торчала только одна нить – девушка в зеленой тунике, обреченная на беспомощность в лесу, что противоречило ее естественной форме. Однако теперь – если она появится снова – ею будет управлять сознание Кристиана, а у него нет предвзятых идей о женской силе или слабости.
Так что встретятся два совсем разных человека.
Сам дневник ошеломил и опечалил меня. В нем много говорилось о годах до войны, о нашей семье, Крисе и обо мне самом; как если бы отец все время наблюдал за нами и был очень близок к нам, по-своему. Но тем не менее он был холоден и оторван от нас. Я полагал, что он ничего не знает обо мне и считает досадной помехой своей жизни, жужжащим насекомым, от которого резко отмахивался, почти не замечая. Ничего подобного: он знал обо мне все и записывал каждую игру, каждую прогулку в лес и влияние, которое они оказали на меня.
Ознакомительная версия. Доступно 36 страниц из 176
