Ознакомительная версия. Доступно 20 страниц из 97
Но я и подумать не мог, что он заплатит мне так много. Ожидания повысились, как и ставки. Зарплата Ли Чепмена была одной из самых высоких в клубе, и я с такой силой драил, полировал и натирал его бутсы, что кожа на руках начала отслаиваться. Он дал мне двадцатку. Такая уж моя доля, но я не возражал. Да и как мог бы? Эти парни были теми, кем я стремился стать, и я пыхтел от счастья уже от того, что они обращались ко мне по имени. Теперь уже я веду себя с молодыми игроками так же – стараюсь запомнить их по именам и уделять им время. Я и сам был на их месте и не забыл, каково это.
Иногда Дикси обращался со мной грубо, но никогда не делал этого специально. Я не возражал, потому что мне было достаточно хоть какого-то внимания. Дикси ведь был легендой. Сказать, что у него классная левая – все равно что назвать Паоло Мальдини неплохим центральным защитником. Перед началом тренировки все усердно разогревались, растягиваясь и разминаясь перед началом настоящих нагрузок. Только не Дикси. Он выходил на поле с огромной сумкой на плече и становился перед воротами. Пока все остальные делали наклоны, пытаясь достать до пальцев ног, он своими страшными ударами пулял, закручивал и вколачивал мячи в сетку ворот.
У него была репутация крутого жесткого парня, но правда в том, что он скорее нанес бы травму своим ударом, чем в попытке отбора. Он был изумительным игроком, способным опустить мяч на газон и обыгрывать соперника, и настоящей иконой для болельщиков – капитаном и лидером клуба.
Бывало, что он заходил слишком далеко. Что тогда, что сейчас он не стеснялся в выражениях, но с возрастом я стал понимать, что на самом деле он был довольно чувствительным парнем. В нем было нечто, что выделяло его. Он был большим оригиналом, и мне это нравилось.
Некоторые старшие игроки вели себя со мной особым образом – из-за моего отца и Харри. Я никогда не понимал, действительно ли они хорошо ко мне относятся или нет, но Дикси мог послать меня так же далеко, как и любого другого. Ему было бы плевать, даже если бы мой отец был владельцем клуба, и я уважал его за это.
Уход за обувью был далеко не худшей из наших обязанностей. Нам приходилось убирать в столовой, коридорах, раздевалках и драить пол спортзала, когда все уже расходились по домам. Потом, в самом конце дня, нас оставляли в столовой, пока Тони Карр проверял, что везде убрано как надо. Эта часть была самой нервной. Мы терпеливо ожидали, ведь если бы была найдена хоть одна помарка, мы все были бы вынуждены задерживаться до тех пор, пока она не была исправлена. Когда кто-то не работал должным образом, все это становилось сущим мучением, но смысл был очевиден. Главное – командная работа и взаимовыручка.
Изредка нас заставляли остаться подольше, и чаще всего виноват в этом был Рио. Когда спустя годы Свен Йоран Эрикссон назвал Рио «немного ленивым», он заблуждался. Рио – не «немного ленив», он самая ленивая задница на свете – за пределами поля. Мне встречалось не так много футболистов, которые выкладывались бы на тренировках, во время матчей и в свободное время так же, как Рио. Он всегда был таким. Он всегда отдавал всего себя футболу, но в то же время ненавидел рутину и всегда отлынивал от уборки в спортзале и всего такого прочего.
Иногда он просто сбегал, а иногда начинал ныть о том, какие грязные ему достались бутсы, и о том, какая в душевых грязь. Меня это крайне забавляло. Несмотря на все это, он всегда был рад получить награду за хорошую работу. Это было очень весело, а обаяние Рио не оставляло мне иного выхода, кроме как смеяться над его шутками, выполняя работу за двоих. Мы чувствовали себя беззаботно, и мне это нравилось. В то время нас объединял дух товарищества, которого я не знал ни прежде, ни впоследствии. Оно было основано на восторге, какой чувствуешь в начале большого приключения, и на том, что все мы понимали, что мы занимались тем, чем хотел бы заниматься любой мальчишка.
Мы подначивали и подкалывали друг друга на тренировке и продолжали заниматься тем же, выполняя свою работу. Мы с Рио подружились сразу после того, как он перешел в «Вест Хэм». Несмотря на то, что он на год младше, его почти сразу приняли в мою команду, и он отлично справлялся.
У нас была любимая игра, D, в которую мы играли два на два – я, Рио, Ходжи и Джо Кит были неразлейвода. Правила были крайне просты – один игрок команды останавливает мяч одним касанием, а второй перебрасывает его на противоположную половину поля в форме буквы D. Было очень весело, и мы рубились не на шутку. Тот факт, что всю игру мог запороть один человек, приводил к тому, что он еще несколько дней оставался объектом насмешек. Мы проводили вместе так много времени, что победы были куда предпочтительней.
В тот первый год лучшим игроком среди нас был Ходжи. Он мог играть как на любой позиции в полузащите, так и центрфорварда. Он был сильным и мощным, звездой, о которой все говорили. Он играл за школьную сборную Англии и на голову превосходил всех вокруг. Кроме того, у него был настоящий инстинкт убийцы, он все время забивал. И как забивал! Ходжи, подобно царю Мидасу, превращал любой пас в гол. Каждый его удар летел в верхний угол, хоть с 30 метров, хоть с лета.
К большому сожалению, его карьера закончилась слишком рано из-за ужасной травмы колена, но мы все еще отличные друзья.
Это были отличные времена, как в плане футбола, так и в плане социализации. Когда нам было 16–17, мы играли по утрам в субботу, а затем ехали на обед в «Макдоналдс». Не лучшее питание для восстановления, но мы просто обожали бургеры и картошку. Стэн, водитель нашего микроавтобуса, отвозил нас туда, дожидаясь, пока мы выйдем с едой, которую мы ели по пути на «Аптон Парк». Дни, когда «Вест Хэм» играл дома и мы приезжали за пару часов до матча, были лучшими.
У нас, молодых игроков, была возможность заглянуть за кулисы – и я обожал впитывать в себя предматчевое оживление, царившее в раздевалке и туннеле. Случалось, что нам было, чем заняться: например, помочь экипировщику или кому-то что-то срочно передать. По мере заполнения трибун и приближения трех часов на арене нарастал особый гул, которым заряжался и я. Глядя на то, как игроки натягивают на себя футболки и выходят на поле, а толпа поет I’m Forever Blowing Bubbles, я начинал грезить наяву, представляя, как сам окажусь одним из 11 счастливчиков и выйду в стартовом составе. Одна мысль об этом вызывала мурашки, а под ложечкой начинало сосать.
Но мне приходилось быстро возвращаться с небес на землю. Когда команда уступала в счете к перерыву, или хуже того, проигрывала матч, нужно было осторожнее выбирать слова. В такие дни Харри был разъярен, и если он замечал, что кто-то из нас веселится, начинал орать: «Какого хрена ты веселишься?!»
Чаще всего он достигал желаемого эффекта, и мы замолкали. Да, он был в ужасном настроении, но мы были практически детьми. Харри не просто любит футбол, он живет им. Он не умеет проигрывать и не сдерживает эмоций ни перед кем – ни перед основными игроками, ни перед молодежью. Такова его натура – и тогда, и сейчас. Помню, как однажды он зашел в зал, где мы веселились, играя в D. Он был совершенно не в духе и запретил нам играть, а одного из нас отчитал особенно сильно: «Лучше бы ты пошел да потренировал свою чертову игру головой». Мы непроизвольно опустили головы. Иногда он вел себя очень устрашающе, но мы знали, что в этом случае он прав. Игра в D превратилась в прикол. Да, она была полезна для нашей техники, но из-за нее мы уделяли меньше времени навыкам, оттачивать которые не так весело.
Ознакомительная версия. Доступно 20 страниц из 97
