Ознакомительная версия. Доступно 14 страниц из 69
Многие считают регулярные перерывы хорошим способом улучшить фокусировку внимания. Некоторые обосновывают это наличием постоянных «циклов активности» мозга — 90 минут осознанности, которые даются нам, прежде чем мозг на какое-то время отключится, чтобы перезагрузиться. Эта идея всплывала то тут, то там с 1970-х, и с тех пор ее поддерживали исследования людей с высокой продуктивностью: часто они предпочитали интенсивно заниматься делами по 90 минут, делая с утра три подхода с пятнадцатиминутными перерывами. Звучит классно, но, когда я опробовала этот режим на себе, оказалось, что его не так-то просто вписать в обычный рабочий день. Возникла и другая проблема — мне было тяжело понять, когда же наступает самое продуктивное время; иногда активная часть цикла умудрялась скрываться от меня весь день. Но в целом вывод понятен: нужно делать перерывы, желательно пять-шесть раз в день, и следовать правилу 90 минут.
Другие психологи считали, что ограниченность объема памяти связана с тем, что в какой-то момент мы просто выдыхаемся. Согласно этой точке зрения на поддержание внимания мы в буквальном смысле используем резерв психической энергии, которая не может не закончиться. При этом даже не обязательно прерываться на целых пятнадцать минут: в одном исследовании обнаружилось, что для достижения эффекта достаточно отвлечься всего на несколько секунд. Но это должно быть полное отключение — например, попытка решить сложный математический пример в уме. Поболтать с соседями по офису вряд ли поможет — если только этот разговор не затянет вас с головой. Я уже не помню, о чем мы болтали с Энн в школе, но почти уверена, что о мальчиках.
Делать перерывы — не единственная стратегия, которой я пользовалась в школе и которая позже нашла научное подтверждение. В школе и университете, если мне нужно было запомнить какие-то факты, я снова и снова переписывала конспекты, используя для каждой строки разные цвета. Или для каждого раздела меняла стиль почерка, или даже записывала что-то зеркально. В то время я особенно не задумывалась, что я делаю и почему. Но теперь я знаю, что таким образом искала способы удержать внимание достаточно долго, чтобы запомнить все, что нужно.
А несколько лет назад Нилли Лави, когнитивный нейробиолог Университетского колледжа Лондона, разработал «теорию загруженности внимания». Согласно этой теории, нам нужно не уменьшать количество обрабатываемой мозгом информации, потому что наше внимание ограниченно, а наоборот — давать ему еще больше задач. Теория нашла подтверждение в экспериментах, выяснявших, какое количество отвлекающих элементов на экране ухудшит способность испытуемых решать умственные задачки. Лави с коллегами доказали, что, чем больше отвлекающих моментов появлялось на экране, тем проще людям было их игнорировать. На первый взгляд это кажется нелогичным. Но суть теории вот в чем: если наш разум и чувственное восприятие заняты нужными размышлениями, у нас просто не останется ресурса на блуждание ума. Похоже, что это работает и с другими органами чувств, говорит Лави: то есть избыток шума — звукового или цветового, как в моих заметках, — может оказаться полезным.
Единственная проблема с этим методом: в реальном мире не так легко сосредоточить все внимание на нужной, а не на отвлекающей информации. Если раскрашивать конспект слишком уж искусно, как это нередко делала я, рискуешь уйти из области мнемоники в художественное творчество. Зеркальное письмо медленнее обычного, читать его сложнее, что, судя по всему, сводит на нет потенциальные преимущества. А в публичных местах трудно работать, даже если удастся найти кафешку с подходящим уровнем фонового шума.
Последнее объяснение ограниченности внимания мне сегодняшней кажется наиболее разумным. Согласно «теории беззаботности» недостаток внимания связан с переключением мозга в автоматический режим, когда задание теряет новизну, а усиленное, сфокусированное внимание переносится на что-то еще. Этой теории придерживается Аллан Чейн, психолог из канадского Университета Ватерлоо. Он считает, что простая система напоминаний, наподобие звенящего каждые двадцать минут будильника, способна вытянуть вас из страны мечтаний в мир актуальных задач.
Один вопрос: где взять такой уровень сознательного самоконтроля и самоорганизации людям, которые без того сражаются с ограничениями собственного внимания? Даже если вы работаете дома в своем темпе, применить жесткое расписание получается далеко не всегда. К тому же в Бостоне я пытаюсь добиться того, чтобы подобные стратегии стали вообще не нужны, когда мой мозг научится по-новому использовать уже имеющиеся ресурсы внимания. Если я достигну цели, разноцветные конспекты мне просто не понадобятся, ведь мозгу будет намного проще погрузиться в «зону» и оставаться в ней.
Так изменилось ли что-нибудь в моей голове после всех этих тренировок и чисток? Если коротко, то да, изменилось (рис. 4). Мои результаты в тесте с Бетти подскочили с 53 % неправильных ответов до начала тренировки (хуже, чем у всех когда-либо выполнявших этот тест здоровых людей; результат на уровне человека с травмой головы) до 9,6 % после нее (я вплотную приблизилась к лучшим результатам в рамках того же исследования).
Джо был удивлен не меньше моего. «Мы такие: „Что? Мы точно провели ту же версию теста?“ Это просто удивительно!» — рассказывал он. На самом деле сразу после прохождения финального теста я задавала им тот же вопрос. Ощущения от выполнения задания изменились кардинально. Теперь мне казалось: времени для того, чтобы заметить Бетти, дается более чем достаточно. И, появляясь на экране, она больше не насмехалась надо мной, прежде чем исчезнуть: вместо этого Бетти улыбалась, будто бы говоря «Привет!», и медленно растворялась. Пару раз я даже успела улыбнуться ей в ответ. Было ощущение, что тест запустили в замедленном режиме. Но Майк и Джо проверили: я действительно прошла тот же самый тест, и, как ни странно, на нажатие клавиши у меня уходило ровно столько же времени, сколько и до тренировок. Реальное время не изменилось, изменилось мое восприятие происходящего.
Но, может быть, я просто стала лучше контролировать свою руку, научилась не давать себе лишний раз нажать на кнопку? Упражнения ведь по сути аналогичны тесту с Бетти. Но Джо сказал, что, основываясь на итогах других исследований, в которых использовались те же упражнения, от практических занятий они ожидают улучшения не больше чем на 4 %. Я же превысила эти ожидания больше чем в десять раз. Более того, моя точность в тесте со вспышками — он измеряет, как быстро мозг способен сфокусироваться после того, как отвлекся, — выросла примерно на столько же: 46 % до тренировки и 87 % после. «Это огромное улучшение», — говорит Джо. Причем в тесте со вспышками нажимать на кнопки вообще не нужно, да и эффект от практики в нем даже ниже, чем в тесте с Бетти.
Хорошо, поверим полученным результатам; но что же все-таки произошло со мной? Действительно ли я изменила свой мозг всего за неделю, после четырех часов скучных, но очень простых упражнений для мозга и электрической стимуляции на десерт?
Ознакомительная версия. Доступно 14 страниц из 69
