– Смольный на проводе, – бодро сказал он в микрофон.
– Активист? – послышался в трубке смутно знакомый мужской голос. Голос был немолодой, с этакой ленивой хрипотцой, и Виктор вдруг с неприятным ощущением падения где-то под ложечкой понял, кто звонит. – Все веселишься? – продолжал голос. – Это Кудрявый тебя беспокоит.
– Я узнал, – тщательно контролируя ставшие вдруг непослушными губы, сказал Виктор. – Здравствуй, Кудрявый. Какими судьбами?
– Непонятка вышла, дружок, – по-прежнему лениво проговорил Кудрявый. – Надо бы разобраться.
– Какая непонятка? – спросил Виктор, хотя уже знал, каким будет ответ.
– А то не знаешь? Не смеши, Витюнчик. Я слышал, ты со своими ребятами вчера нашалил в моем околотке.
Обидели хорошего человека, дверь сломали.., ну и все такое. За такие вещи ответ держать надо.
– Погоди, Кудрявый, – сказал Виктор, лихорадочно придумывая, что сказать этому ласковому упырю. – Какие шалости? Какой ответ? Кто тебе такое сказал?
– Я же говорю – непонятка, – увещевательно повторил Кудрявый. – Приезжай, обкашляем это дело. Куда ехать, знаешь?
– Откуда?
– И то правда – откуда? Ничего-то ты не знаешь, а туда же… Ладно, приезжай к трем вокзалам, там тебя встретят. От тебя ведь это недалеко?
– Гм, – сказал Виктор. – А ты откуда знаешь?
– От верблюда, – отрезал Кудрявый. – Времени тебе даю час. Смотри, ждать я не люблю, а уж догонять – и подавно.
– Не пугай, – стараясь, чтобы голос звучал спокойно и твердо сказал Виктор.
– Чудак, – рассмеялся Кудрявый. – Делать мне нечего – тебя пугать. Я жду. Время пошло.
Виктор невольно бросил взгляд на часы, засекая время, и хотел что-то сказать, но в трубке уже зачастили короткие гудки отбоя.
– Правильно, – сказал он, невесело улыбнувшись, – о чем тут можно разговаривать?
Он аккуратно положил трубку на аппарат и начал действовать быстро и продуманно – такую ситуацию он не раз репетировал в мыслях и был к ней готов. Пока он поспешно, но без суеты, собирал дорожную сумку, в голове у него вертелись обрывки благоглупостей, более известных как народная мудрость: «До поры кувшин воду носит», «Не все коту масленица», «Сколь веревочке ни виться…» и прочая подходящая к случаю чепуха. Он помотал головой, вытряхивая из нее этот мусор, и заставил себя думать.
Кудрявый был человеком, снискавшим себе широкую и довольно печальную известность. Он ходил в законе с незапамятных времен и с теми, кто так или иначе посягал на его авторитет, расправлялся быстро и по-звериному жестоко. Бригады гастролеров-беспредельщиков после нескольких кровавых инцидентов обходили район, который контролировал Кудрявый, десятой дорогой. Разумеется, такая мелочь, как квартирный налет, вряд ли могла заинтересовать Кудрявого сама по себе, но кто же знал, что бородатый ублюдок, которого так красиво отделали Тыква с Телескопом, пользуется покровительством местного авторитета!
"Стоп, – мысленно сказал себе Активист, выкапывая из-под груды полотенец пистолет и запасную обойму. – Стоп. Это все ерунда. Главное – откуда он узнал, что это наша работа? Неужели нас кто-то засек? Или… Телескоп?
Точно, он. Ну, сука! Отчаянный. Хватило ума заявиться к Кудрявому и сказать: мы, мол, с Активистом в твоем околотке хату поставили. Идиот."
Спохватившись, он бросился к телефону и набрал номер Тыквы. Он слушал длинные гудки, глядя на часы и мысленно торопя Дынникова, который не то до сих пор спал, не то уже успел куда-то уйти, а может быть, просто не хотел подходить к телефону.
Секундная стрелка раз за разом обегала циферблат, время уходило прямо на глазах, а Тыква не отвечал. Коротко выматерившись, Шараев бросил трубку, достал из тайника деньги, швырнул их в и, натянув на плечи старую кожаную куртку, вышел из квартиры. Ему было неприятно, что приходится бежать вот так, впопыхах, в старой одежде, но выхода не было: «кашлять» с Кудрявым по поводу имевшей место «непонятки» ему совершенно не хотелось.
Сбегая по лестнице с четвертого этажа, он еще раз мысленно проверил себя. Кажется, ничто не было забыто: деньги, оружие, кое-какая одежда, ключи от машины и ключи от дома в деревне, купленного как раз на такой случай через подставное лицо. Об этом доме не знал никто.., по крайней мере, не должен был знать. Активист очень надеялся, что эту тайну ему удалось сохранить лучше, чем секрет своего телефонного номера.
Серебристая «Лада» стояла там, где он бросил ее ночью, – прямо посреди двора. Шараев мимоходом удивился тому, что даже в бессознательном состоянии не забыл запереть дверцу. Нащупывая в кармане ключи, он шагнул к машине, и тут дорогу ему преградил неизвестно откуда взявшийся тип в длиннополом кашемировом пальто и белоснежном галстуке. В уголке маленького, похожего на бледный шрам рта этого неприятного субъекта дымилась сигарета, руки были глубоко засунуты в карманы пальто, а глаза смотрели с холодной насмешкой.
– Активист? – почти не шевеля губами, сказал он. – Торопишься? Молодец. К Кудрявому опаздывать нельзя.
Только почему с вещами?
Виктор стремительно обернулся, и, конечно же, второй тип, казавшийся точной копией первого, обнаружился прямо у него за спиной.
– Сюрприз, – скаля в недоброй улыбке безупречные зубы, сказал второй тип. – Не ожидал?
– Даже неудобно, – с усилием заставив себя улыбнуться в ответ, сказал Виктор. – Из-за меня одного столько хлопот.
– Дорогому гостю – почет и уважение, – сказал тот, что стоял сзади. – Кудрявый давно к тебе приглядывается.
– Кончайте базар, – прервал их беседу первый мордоворот, выплевывая под ноги окурок. – Кудрявый ждет, а мы стоим тут и светимся на весь район. Давай, Активист, садись за баранку. Дяди хотят прокатиться.
Глава 4
О трех вокзалах речь больше не заходила. Сегодняшний маршрут напоминал повторение вчерашнего: через Театральную площадь и Охотный ряд по Воздвиженке к Новому Арбату, оттуда через Калининский мост на Кутузовский проспект. Проезжая мимо 1812 года улицы, Активист, не поворачивая головы, покосился направо, но тип в кашемировом пальто сидел рядом с ним неподвижно, как манекен, и опять курил сигарету, время от времени вынимая ее изо рта четким механическим движением. Судя по его виду, больше всего его беспокоило, чтобы пепел с кончика сигареты не упал на его кашемировое пальто. Он смотрел прямо перед собой и не произнес ни слова с тех пор, как они проехали Триумфальную арку.
– Куда едем? – в очередной раз спросил Виктор.
– Прямо, – послышалось с заднего сиденья. Тип, сидевший рядом с Активистом, даже не повернул головы.
Виктор перестроился в крайний левый ряд и увеличил скорость. Торопиться ему было некуда, но и поездка в такой компании доставляла ему мало удовольствия. Он всегда поступал именно так: видя, что неприятностей уже не избежать, пер напролом навстречу опасности, справедливо полагая, что раньше сядешь – раньше выйдешь. То обстоятельство, что его до сих пор не тронули даже пальцем, вселяло в него осторожный оптимизм: если бы Кудрявый хотел его крови, ему вовсе незачем было затевать всю эту бодягу с телефонными звонками и поездками через весь город. Ему достаточно было послать одного из своих мокрушников с пистолетом, и от Активиста не осталось бы ничего, кроме скромной плиты на каком-нибудь подмосковном кладбище да коротенькой людской памяти.
