Глава 4 Одно мгновение в космосеЯ лежу на спине, удивленный, насколько спокойным и сосредоточенным себя чувствую, пристегнутый к двум с лишним тоннам взрывчатых веществ. Годы тренировок, тяжелой работы и молитв привели меня к этому моменту: 31 мая 2008 года. Несмотря на то что я получил полную подготовку как пилот челнока, в своем первом полете участвую как специалист миссии-2 (СМ2) — летный инженер. Полутора годами ранее Кент Роминджер, руководитель бюро астронавтов, отправил всем пилотам в нашем классе сообщение с вопросом, не хотим ли мы совершить свой первый полет как специалисты миссии. Я сообщил ему, что буду счастлив и горд отправиться в полет, когда это будет необходимо, и, очевидно, это был правильный ответ. Примерно месяц спустя меня назначили на мое первое космическое задание. Как СМ2 я сидел между командиром Марком Келли и пилотом Кеном «Хоком» Хэмом, чуть позади них, слева от Карен Найберг — СМ1.
Сидя в кресле я, само собой, чувствовал некоторые опасения. Однако меня успокаивала мысль, что наш полет послужит всему человечеству и что процедура запуска мало зависит от наших действий. Основной целью миссии STS-124 была доставка на МКС центральной герметичной лаборатории японского модуля «Кибо» («Надежда») и связанной с ней наружной руки-манипулятора. Лаборатория «Кибо» — самый большой герметичный модуль МКС, состоящий из множества секций для различных научных исследований. Сейчас в составе модуля есть также внешняя экспериментальная платформа — «терраса», которая выходит непосредственно в космос.
Когда стартовый отсчет возобновился после запланированной девятиминутной паузы, директор запуска Майкл Линбах радировал: «О’кей, Марк, сегодня прекрасный день для запуска. Поэтому от имени команды запуска космического центра Кеннеди я желаю вам счастливого пути и удачной доставки очередной части “Кибо” на МКС».
Командир Келли переключил кнопку передачи на джойстике челнока «Дискавери» и ответил: «О’кей, спасибо. Все верно, наше дело — доставить “Кибо”, надежду, на космическую станцию. И хотя все мы живем сегодняшним днем, открытия, сделанные с помощью “Кибо”, дают нам надежду на будущее. Минна-сан аригато, итте кимасу. [Всем спасибо, мы стартуем.] А теперь приготовьтесь к величайшему зрелищу на Земле».
Восемь с половиной минут до космосаНесколькими часами ранее Марк, Хок, Карен и я вместе с тремя другими членами экипажа STS-124: Грегом «Тазом» Шамитовым, Майком Фоссумом и Аки Хошиде из Японии — покинули квартиры экипажа в космическом центре Кеннеди, помахали провожавшим нас служащим космического центра и сели в «астровэн» — автомобиль из нашей большой группы сопровождения, в состав которой входили также команда SWAT и тяжеловооруженный вертолет. Когда мы спросили Марка, для чего этот вертолет, он отшутился: «Это на случай, если мы передумаем и захотим вернуться». Чем ближе мы подъезжали к стартовой площадке, временами останавливаясь, чтобы высадить обслуживающий персонал, тем малочисленней становилось наше сопровождение. К стартовой площадке прибыл только наш автомобиль, в котором находились экипаж и несколько механиков.
Этим днем стартовая площадка представляла собой удивительное зрелище. Обычно там кипит работа: сотни механиков, инженеров и подсобных рабочих изучают каждый квадратный сантиметр ракеты и челнока. Однако в день запуска на пусковом комплексе не было ни души, за исключением нескольких техников, задачей которых было помочь нам забраться в челнок и пристегнуться, а также удостовериться, что все оборудование готово к запуску. Поблескивавший на солнце космический корабль казался огромным и живым, белые кислородные облака в зловещей тишине клубились вокруг ракеты.
Прежде чем зайти в лифт, мы еще несколько минут постояли под прекрасным солнцем Флориды, наслаждаясь прохладным ветерком с океана, охваченные благоговением перед чудом человеческой мысли, которое воплощал собой космический челнок. Затем все мы поднялись на лифте на 60-метровую высоту, где располагался ведущий к челноку мостик. Там же, на высоте 60 метров, висела табличка: последний туалет на Земле.
Я воспользовался последним туалетом на Земле, а затем по огражденному железной решеткой мостику пересек провал, на дне которого виднелась бетонная поверхность стартовой площадки. Прежде я неоднократно ходил по этому мостику, но в этот раз все было иначе, по-настоящему. На другом конце мостика располагалось небольшое помещение под названием Белая комната, достаточно просторное, чтобы техники могли надеть на нас скафандры. Оттуда можно было попасть внутрь челнока. Один за другим мы вошли в Белую комнату, надели скафандры, пролезли через люк и опустились в кресла, позволив наземному персоналу нас пристегнуть. Когда я оказался в Белой комнате, техники надели на меня все необходимое оснащение и проверили, все ли в порядке, а затем я пролез в «Дискавери» и вверх к полетной палубе. Впрочем, на старте челнок располагался так, что палуба была скорее справа и внизу.
Лежа на спине в ожидании скорого старта, я думал о тысячах людей, стоящих вдоль дорог, чтобы увидеть наш запуск. Осознав, что мы действительно отправляемся в космос и отмена старта уже маловероятна, я почувствовал облегчение оттого, что не разочарую моих друзей и родных. На какое-то мгновение с удивлением подумал о том, во что же я ввязался.
Показатель на цифровом таймере обратного отсчета, который находился на приборной панели прямо передо мной, уменьшился до одной минуты. Когда таймер показал десять секунд, я приготовился к включению двигателей. На шести секундах раздался низкий гул, который стал быстро нарастать. Я смотрел, как индикаторы тяги всех трех двигателей поднялись до 100%. Хок очень спокойно сказал: «Все три по сто. Держитесь».
Через зеркальца на моих запястьях я бросил взгляд на потолочные окна «Дискавери»: белый дым вздымался за нами на фоне побережья Флориды. Пока двигатели выходили на полную мощность, нас качнуло вперед и затем назад. Твердотопливные ускорители включились в момент, когда корабль качнулся назад, возвращаясь в первоначальное положение, а таймер досчитал до нуля. На моих наручных часах было 5:02.
