Пол с благодарностью вспомнил Роберта, которому он был обязан своими знаниями русского языка. Затем он предпринял еще одну довольно энергичную попытку разбудить Белинду, но скоро убедился, что это бесполезное занятие.
Тогда он сел и закурил. В перерывах между затяжками он толкал языком свой зубной протез, который, как назло, вконец разболтался. Может быть, попытаться закрепить его с помощью ватного тампона? Мизинчиков, очевидно, будет ожидать в гостинице. Он же знает, когда прибывает судно. Как хорошо будет, наконец, отделаться от этой проблемы! Гора упадет с плеч! Конечно, Белинда через час или два проснется, но какой же это неприятный процесс – ждать.
А если Мизинчикова не окажется в гостинице? Все равно будет намного безопаснее забрать чемоданы со склада и запереть их в гостиничном номере. Очевидно, имеет смысл отвезти их на такси до «Астории», а потом вернуться обратно. Белинда, скорее всего, даже не успеет проснуться. А судно никуда не денется. Оно будет стоять здесь, у причала. Его маршрут точно указан в расписании. Они проведут два дня в Ленинграде, затем последуют Хельсинки, Росток, Тилбери и Гавр. Пол быстро вернется, судно останется на месте, и Белинда будет сладко спать.
Решившись, Пол вырвал листок из блокнота и размашисто написал: «Дорогая, я уехал в отель, чтобы обо всем договориться. Не переживай, скоро вернусь. Надеюсь, тебе лучше. И поверь, нет никаких оснований чувствовать себя виноватой». Немного подумав, он решительно зачеркнул последнее предложение.
На всякий случай он еще раз встряхнул Белинду, но она даже не пошевелилась. Уверившись, что он все делает правильно, Пол прихватил плащ и покинул каюту.
В административном офисе сидел незнакомый круглолицый офицер. Взглянув на него, Пол неожиданно позабыл все свои знания русского языка. Попытка объяснить знаками все, что он хотел сказать, вылилась в весьма выразительный спектакль.
А в это время на заднем плане высаживались на берег студенты. Среди них Пол успел заметить некоторых участников ночной оргии безбожников, теперь одетых почти нормально. На падшем ангеле, например, был шерстяной костюмчик, правда несколько неряшливый.
Маленький офицер терпеливо и бесстрастно досмотрел разыгранную Полом пантомиму, при помощи которой он хотел сказать, что его жена больна и спит под воздействием официально назначенного ей советским доктором успокоительного, поэтому ей лучше пока остаться на судне, в то время как он…
– Да, да, да, – кивнул офицер, и Пол присоединился к толпе жаждущих высадиться на берег.
Он спустился по трапу, потом людской поток отнес его чуть-чуть в сторону, и Пол внезапно обнаружил себя в плотном кольце русских, от которых пахло грузинским вином, борщом и крепким табаком.
Причем он их почти всех знал. Это были советские музыканты, которых встречали родные и близкие, – Коровкин, Ефимович, Видоплясов, Холмский и некоторые другие, кого Пол не знал по именам, но неоднократно встречал на судне. Почему-то вместе они напоминали толпу ремесленников, вышедших погулять в свой законный выходной. Они несли коричневые бумажные пакеты и картонные чемоданы. Их радостно приветствовали женщины. Вокруг звучали звуки поцелуев, из рук в руки передавались букеты слегка увядших цветов.
Пол Хасси, Павел Иванович Гуссей, непостижимым образом оказался в самом центре этой любвеобильной толпы. Маленькая девочка, как собачонка, запрыгнула ему на руки и выплеснула на него такую волну бескорыстной любви и искренней привязанности, что Полу стало трудно дышать. Вслед за ней рядом возникла беззубая бабушка, одетая и причесанная как цыганка. Она тянула к нему руки, покрытые веревками вен, и что-то бормотала. Потом перед ним что-то клацнуло и усталая девушка сунула ему в руку микрофон. Пол увидел, что торжественную встречу вернувшихся на родину музыкантов снимают телевизионщики, очевидно, где-то в недрах грузовика располагалось и звукозаписывающее устройство.
Так Пол без всякого умысла попал в советский документальный фильм. Он просто не мог, несмотря на прилагаемые усилия, выбраться из толпы.
«Улыбка! Улыбка!» – кричала ему девушка, очевидно желая, чтобы в кино попали только улыбающиеся лица. Пол вымученно улыбнулся, продемонстрировав вполне приличные верхние зубы и шатающиеся нижние. Женский голос с отчетливым манчестерским акцентом громко проговорил:
– Произошла ошибка! Это – друг Опискина.
Доброжелательницу никто не услышал. Товарищ Коровкин, казалось, узнал его. Но только как человека, который, хотя и является иностранцем, имеет какое-то отношение к советской музыке. Своей огромной лапой он сграбастал руку Пола и дружески ее потряс. Это торжественное рукопожатие запечатлела камера киношников. Отчаянный вопль Пола «Черт побери!» тоже оказался зафиксированным соответствующей аппаратурой. С трудом вырвавшись, Пол со всех ног припустился к вокзалу. Так началось его путешествие по загадочной России.
Глава 6
Первое, что бросилось в глаза Полу, когда он вошел в здание вокзала, это огромное количество всевозможных плакатов на стенах. Здесь словно встретились старая и новая Россия. Патриотические призывы и рекламные объявления мирно соседствовали с репродукциями картин Эрмитажа и совершенно не мешали друг другу.
Красивые, бойкие и плохо одетые девушки из «Интуриста» шустро сновали в толпе пассажиров. Они называли выгружающих багаж рабочих «товарищ» и при ходьбе мелодично позвякивали массивными и безвкусными сережками.
Пол заметил, что его багаж спокойно ожидает возле пункта обмена валюты, с облегчением вздохнул и присоединился к длинной очереди, выстроившейся за рублями и копейками. Толстый человек в подтяжках уверенно сообщил своей жене:
– В таком большом городе, как Ленинград, мы обязательно найдем отличный бифштекс и чипсы. Я в этом нисколько не сомневаюсь. – При этом его десны блестели, как хорошо отшлифованные белые кораллы.
Очередь двигалась довольно быстро, и вскоре Пол стал обладателем нескольких бумажек, выданных ему в обмен на десятифунтовый дорожный чек. Поначалу он принял их за талоны на обед, но быстро осознал свою ошибку. Это оказались вполне нормальные рубли. Пол слышал, что менять валюту следует не в государственных учреждениях, а на черном рынке, то есть в гостиничных туалетах. Получается намного выгоднее. Но это все завтра.
Пол зажал в тощей руке пригоршню монет и немедленно отправился в видневшуюся неподалеку небольшую закусочную. Заведение общественного питания оказалось переполненным, и он пристроился в хвост еще одной очереди. Стоять пришлось довольно долго, прислушиваясь к громкому урчанию в собственном животе. Не зная, чем себя занять, он принялся наблюдать за жизнерадостной официанткой, громко щелкающей костяшками счетов. Она была очень веселой, пухленькой, рыжеволосой и орала, как доярка на ферме. Пол внимательно осмотрел вазочки со сладостями, сандвичами с ветчиной и копченым лососем, красной икрой, советское шампанское и коньяк. Самодостаточная страна.
При виде столь близкой еды Пол ощутил, что его настроение значительно улучшилось. Он даже почувствовал приятное волнение. Наконец-то он ступил на чужую землю. Теперь главное – замечать любые, даже самые незначительные на первый взгляд детали: светлый волос, свернувшийся колечком на спине жгучего брюнета; странный мужчина, дергающий себя за нос, словно стараясь подоить его; обгоревшие спички на полу; густой запах табака, вызывающий в памяти Рождество. Пол обвел взглядом полку, на которой были выставлены советские сигареты: очевидно, некоторые из них были созданы в ознаменование достижений советской науки: «Спутник», «Лайка» (бесстрашная космическая сука радостно улыбалась с бумажной пачки, чем-то неуловимо напоминая мистера Хрущева), «Восток», «Вега» (все-таки их амбиции не имеют границ). Старую Россию представляли здесь же «Тройка», «Богатыри» (бородатые герои на полудохлых клячах), «Друг» (на этой пачке пес выглядел значительно менее добродушным, чем Лайка). И…
