— А почему ты не носишь кольцо, которое я подарил тебе на помолвку? Где оно? — неожиданно задал вопрос Франсиско.
— Я положила его в надежное место, — ответила Хейзел. — Услышав, какую ценность оно представляет для семьи, я испугалась, что могу потерять драгоценность. Дело в том, что кольцо мне немного великовато, кроме того… — замялась она, — кроме того, я не имею права его носить. Это же символ. Мое положение в твоем доме не имеет ничего общего с положением законной супруги. Если я буду носить кольцо, получится, что мы обманываем себя и других.
Хейзел была уверена, что Франсиско рассердится, но он только удивленно поднял брови.
— Обманываем? Ты считаешь, что обманываешь кого-то, если носишь подаренное тебе кольцо? Ну и понятия… Теперь меня не удивляет, что никто в доме не оказывает тебе должного уважения. Ты сама себя так поставила.
Все существо Хейзел возмутилось.
— Жена, Франсиско, да будет тебе известно, это не просто женщина, которой мужчина надевает на палец кольцо и которая выполняет обязанности хозяйки дома. Семья — это когда двое людей любят друг друга! Вот что по-настоящему важно! — выпалила она, сама удивляясь, как легко открыла мужу свои мысли. От ее смущения и скованности не осталось и следа. Хейзел говорила страстно и убежденно. — Ты боишься любви, Франсиско! Ты боишься раскрыться и быть искренним! Ты давно замкнулся в себе и презираешь всех, кто слабее тебя. Может, это не более чем защитный панцирь, но гордыня и высокомерие стали твоей второй натурой! Ты не утруждаешь себя пониманием того, что происходит с другими людьми. Ты озабочен только собой и ищешь любой предлог, чтобы самоутвердиться за счет окружающих. И ты еще упрекаешь меня, что я веду себя не так, как должна была бы, по твоим понятиям, жена! Даже Робин и Кэтрин заметили, что между нами не все гладко!
На лице Франсиско появилось холодное, осуждающее выражение.
— С какой стати ты обсуждаешь со своей подругой наши отношения! Потрудись в следующий раз попридержать язык!
— Ты меня не понял. Я никогда не обсуждала нашу частную жизнь с кем бы то ни было. Просто все и так видят…
На лице мужа было написано такое недоверие, что Хейзел махнула рукой и замолчала. Франсиско не желал ее слушать. Молодая женщина вспыхнула, резко выдохнула, развернулась и ушла, оставив хозяина замка в полном недоумении.
Винный погреб располагался у подножия невысокой башни, недалеко от замка. Небольшой садик окружал постройку. Дворик оформили в деревенском стиле: подвесили среди листвы разноцветные бумажные фонарики, флажки и яркие оранжевые апельсины. Столы покрыли льняными скатертями с вышивкой и уставили глиняной посудой с орнаментом. Обернутые грубой мешковиной высокие темного стекла бутылки с вином красовались в центре каждого стола. Небольшая группа музыкантов с народными инструментами должна была развлекать гостей. У ворот стояли встречающие в национальных костюмах. В замке царило оживление. На дороге уже показались автобусы с туристами.
Франсиско в камзоле цвета темного красного вина с манжетами из дорогих старинных кружев был великолепен. Казалось, что он сошел с одного из фамильных портретов, которые украшали каминный зал Каса-де-Драхо. Истинный испанский аристократ, уверенный в себе, с холодным, властным взглядом, подумала восхищенная Хейзел. Таким он и был на самом деле — Франсиско Маркес де Драхо, ее муж, последний представитель древнего рода драконов.
Хейзел вспомнила, как этим вечером он вошел в ее комнату и его взгляд заставил ее сердце забиться чаще. Ей захотелось, чтобы он похвалил костюм, который она выбрала, — платье из тяжелой, расшитой золотом и стразами парчи и мантилья из тончайших кружев, подобранная на затылке изящным гребнем из черного дерева. Она венчала голову Хейзел, словно корона, и придавала молодой женщине сходство с испанскими аристократками. Когда восхищенный взгляд мужа заскользил по ее лицу и фигуре, Хейзел ощутила сильное, пугающее, телесное влечение к нему.
— Сегодня, наконец, ты выглядишь так, как подобает невесте, милая, — тихо произнес Франсиско. — Невинная и полная ожидания. Я обещаю тебе, что оно не продлится долго и твое желание исполнится. Скоро все, кто увидит тебя, поймут: да, это женщина, которая любима!
Женщина, которая любима! Хейзел не знала, что и подумать. Может быть, ее желания, ее мечты о Франсиско — только пустые грезы наивной девочки? Она гнала эти мысли прочь, пыталась успокоиться и потихоньку направилась к Робину, общение с которым проливало бальзам на ее истерзанную сомнениями душу.
Деятельный Робин был занят размещением гостей. Едва прозвучали первые аккорды, туристы принялись рассаживаться. Молодые девушки в белых блузах и длинных цветастых юбках разносили кружки с вином. В лунном сиянии все выглядело как в сказке — таинственно и немного волшебно.
Хейзел казалось, что она играет в какой-то пьесе. Десятки глаз следили за каждым ее движением. Франсиско тоже исполнял роль, только совсем другую — роль любящего мужа. Он осыпал Хейзел комплиментами и окружал теплотой и вниманием.
— На нас все смотрят! — прошептал он на ухо Хейзел. — Давай забудем о наших разногласиях на этот вечер и будем вести себя так, будто нам хорошо вместе. Может быть, свершится чудо, и ты поймешь, что ничто человеческое мне не чуждо.
Хейзел не сомневалась в этом, но не знала, как доказать мужу искренность своих чувств. Его пристальный взгляд, приглушенный смех, обаяние, которому невозможно было сопротивляться, застали бедняжку врасплох. Хейзел трепетала от страха, не понимая, куда все это может завести ее. Надо быть начеку, повторяла она себе, и не позволять Франсиско лишнего. Однако, несмотря на эти мысли, Хейзел упивалась его нежностью и предупредительностью. Все женское, что так внезапно пробудилось в ней, активно протестовало против настороженности, которая уже стала второй натурой Орешка.
Ужин попали в погребе. Франсиско и Хейзел, как и положено хозяевам, сидели во главе стола. Помещение было освещено мерцающим светом факелов, прикрепленных к стенам.
Вечер удался на славу. Впервые за много дней Хейзел чувствовала себя совершенно счастливой. Старое вино немного ударило в голову. Щеки молодой женщины раскраснелись, дыхание стало чаще, она хлопала в ладоши в такт завораживающей мелодии фламенко.
После ужина объявили танцы. — Ты устала? — Вопрос мужа прервал романтические грезы Хейзел.
— Нет, вовсе нет, — произнесла она и в порыве нежности крепко прижалась к Франсиско. Хейзел хотелось, чтобы этот вечер никогда не кончался. Франсиско протянул руку, чтобы дотронуться до ее щеки, и она невольно провела губами по его ладони.
— Как странно, — пробормотал он. — Даже легкое прикосновение волнует тебя. Ты встречаешь ласку с такой доверчивостью, что можно испугаться.
Хейзел почувствовала, что Франсиско подвинулся ближе. Его губы почти касались ее щеки.
— Не каждый поймет, что это лишь наивность. Многие станут вести себя смелее.
— Но ты мой муж, — тихо возразила Хейзел. — Тебя мне нечего бояться. Тебе я могу верить.
