– Наверное, чтобы подковывать лошадей?
– В том числе и для этого, хотя в те времена подковывали не всех лошадей. Кузница была важна, потому что в ней ковались оружие и доспехи. Мечи, кинжалы, щиты, шлемы… Принц должен был всегда быть готов к защите владений в те опасные времена.
– Вы наверняка много знаете об этом искусственном острове.
– О, – профессор качает головой, – историку кажется, что он все еще недостаточно знает о самом любимом предмете. Озеро всегда меня завораживало, и жену тоже. Грета была антропологом. – Он машет рукой в сторону наиболее экзотических артефактов. – Бо́льшая часть предметов, которые вы здесь видите, была собрана ею во время экспедиций. Из нас двоих она первой влюбилась в озеро. Она настояла, чтобы мы переехали сюда. Грета чувствовала родство с этим местом. И я очень рад этому. Озеро дало нам так много пищи для ума. Люди живут здесь много веков. И даже тысячелетий. Это идеальное место для строительства поселения, вы не находите? Пресная вода, рыба, убежище, которое предоставляют окрестные холмы, плодородная почва – здесь есть все. Когда принц Бринах возводил на озере искусственный остров, чтобы поставить на нем дворец, он знал, что делает. С этим местом связано столько прекрасных мифов и легенд. По-моему, будет справедливо сказать, что оно обладает магией. Можно изучать его целую жизнь, но до конца так и не узнать.
Уильямс подходит к журнальному столику, на котором стоит поднос с чаем.
– Вам с сахаром? С молоком? Угощайтесь шоколадными печеньями. И, может быть, расскажете, чем занимается художник-гончар?
В обществе старого профессора полчаса проходят быстро. Тильда сидит на мягком диване, поджав ноги, и живительный чай вкупе с дружеской беседой настолько восстанавливают силы и душевное равновесие, что вскоре она начинает смотреть совсем по-другому на видение на озере. Беседа от истории плавно переходит к водоплавающим птицам, которые в изобилии обитают в этих краях, потом к противоположному берегу озера – процветающему объекту местного туризма с кемпингом, прокатом лодок и уроками плавания под парусом. Все это кажется Тильде успокаивающим, нормальным, и она убеждает себя: чересчур живое воображение вместе с сильно уставшим телом обманули ее зрение, только и всего.
Слишком скудный завтрак. И перенапряжение. И долгое время, проведенное в одиночестве.
Формулируя эту мысль, она вдруг вспоминает, что на самом деле живет теперь не одна. Вместе с ней в коттедже живет лохматая собака-зайчатница, которую, возможно, пора выпустить из дома. Тильда ставит чашку на поднос и встает с дивана.
– Мне пора идти и оставить вас в покое.
– Моя дорогая девочка, теперь я только и знаю, что этот покой. Ваш визит прекрасно отвлек меня от рутины, и я этому очень рад. Прошу вас, заходите еще.
Они проходят в коридор, где профессор Уильямс замечает, что часы остановились.
Он смотрит на них, стучит пальцем по стеклу, закрывающему циферблат.
– Странно. Обычно они работают бесперебойно.
Тильда наблюдает, как старик открывает корпус часов и регулирует гирьки и цепочки, находящиеся внутри. Она чувствует, как ею овладевает прежняя тревога.
– Может быть, их надо завести, – робко предлагает она, хотя совершенно не разбирается в часах и уверена, что такой человек, как профессор, заботится об этом антикварном механизме с большим тщанием.
– Нет, нет, думаю, дело не в этом. Сейчас…
Он что-то слегка меняет в настройке старинных часов, следует короткая пауза, потом коридор оглашает мерное тиканье. Профессор закрывает дверцу, за которой скрывается механизм, и любовно похлопывает часы.
– Замечательная работа! Только посмотрите на эту инкрустацию, вам она видна? Вот, видите, в древесину грецкого ореха вделаны полоски более светлого дерева. Как мастерски сработано. Стыки сделаны так безупречно, что можно подумать, будто корпус часов просто покрашен. Если вы проведете пальцами по его поверхности, то почувствуете, что она гладкая, как мрамор. Попробуйте, – предлагает он, отходя в сторону.
Тильда чувствует, что не может сделать ни шагу. Спокойствие, обретенное во время беседы с профессором Уильямсом, утекает с каждой минутой. Пульс учащается, словно она только что взбежала по склону холма к Тай Гвин. Она точно знает: если дотронется до часов, они встанут опять. Но на этот раз у безумия будет свидетель. Профессор увидит: из-за нее часы запнулись и встали. Точно так же, как погасли электрические лампы в коттедже, как сломался компьютер.
Из-за нее.
И я больше не смогу делать вид, что я тут ни при чем. Даже перед самой собой.
– Извините, – выпаливает Тильда. – Мне правда пора идти.
Дойдя до парадной двери, она поспешно натягивает кроссовки, шапочку и куртку, в то время как профессор продолжает болтать о чае, часах и о том, что туман уже рассеялся.
Почти не слыша, что он говорит, Тильда бормочет «до свидания», торопливо толкает массивную дубовую дверь, выходит и бежит, едва повернув в сторону Тай Гвин.
Через два дня после встречи с профессором Тильда собирается с духом, чтобы посетить дальний берег озера, где всегда полно отдыхающих. Обычно она предпочитает держаться подальше от суеты людного места с его прокатом лодок, фургоном мороженого, кафе, яхт-клубом, кемпингом и тому подобным, но чем дольше она думает об озере, тем больше убеждается: необходимо туда пойти. Хотя чаепитие с профессором и помогло ей уговорить себя не принимать всерьез увиденное во мгле, время, проведенное в одиночестве, заставило ее призадуматься. Сколько бы Тильда ни убеждала себя: причина видения – призрачный свет туманного утра и низкий уровень сахара в крови, она не может отделаться от чувства, что дело тут в другом. Тильду продолжает тревожить собственное воздействие на старинные напольные часы. Она не может понять, как связаны эти вещи и связаны ли вообще, но к ней уже привязалось неотступное чувство, что связь есть. После ее возвращения в коттедж лампочки загорелись после того, как Тильда пробыла в доме около часа.
Она рада, что не надо никому объяснять своих действий. Она понимает: мысли на сей счет не успели сформироваться. Тильда действует лишь по наитию и не представляет, куда это может ее завести. Не знает она, и что конкретно надеется найти. Вчера вечером она сидела перед камином в уютной гостиной Тай Гвин, потягивая безумно дорогое вино, купленное в местном магазине, глядя на растянувшуюся на коврике Чертополошку и пытаясь связать воедино то, что она знает или кажется, что знает. Ее воспоминания – или кошмары наяву, как она привыкла о них думать, – о моменте гибели Мэта не новы. Они продолжаются уже больше года. Но в последнее время воспоминания стали ярче, более пугающими, мучительно реальными и полными рвущих душу деталей. Ко всему прочему добавились постоянные отказы электропитания в коттедже. Боб не нашел в проводке неисправностей, однако электричество вырубается так часто, что Тильда уже перестала пользоваться центральным переключателем на щитке. Они с собакой обходятся без искусственного света, компьютера и других устройств, которые надо включать в сеть. Твердотопливная печь в кухне помогает Тильде заваривать чай и готовить пищу из немногих оставшихся продуктов и нагревать воду. Открытый огонь в камине не дает дому полностью остыть, хотя спальни на втором этаже выстуживаются по мере того, как опускается температура за окнами. Тильда уверена: часы профессора остановились из-за нее и проводка в коттедже не работает отнюдь не потому, что она неисправна. Пусть это и кажется нелепым, но Тильда точно знает: и в том и в другом виновата она сама.
