– Что? – прервал мои размышления Лори. – Почему ты улыбаешься?
– Да так, – ответила я. – Ничего особенного.
И тут раздался стук. Это Квик смотрела в комнату сквозь дверное стекло, выглядывая из-под широкого черного зонтика.
– Ох! – воскликнула я. – Она рано.
Я побежала к двери и открыла ее, благодаря Бога за то, что Квик не застала нас целующимися. Она вошла, и лицо ее показалось мне более худым, чем раньше. Квик отряхнула плащ и зонтик.
– Август, – пробормотала она.
Потом подняла голову и заметила Лори.
– Вы кто? – спросила она, насторожившись, точно кошка.
– Это… мистер Скотт, – вмешалась я, удивленная ее прямотой. – Он хотел бы с кем-то переговорить о своей картине. Мистер Скотт, это мисс Квик.
– Мистер Скотт? – переспросила она, не сводя с него глаз.
– Приветствую! – воскликнул Лори, вскакивая со стула. – Да, я хотел узнать, что тут у меня – фамильная ценность или никому не нужный хлам.
Он протянул руку для пожатия, а Квик, как будто сопротивляясь сильному притяжению, медленно протянула ему свою. От меня не ускользнуло, что она вздрогнула, но Лори этого не заметил.
Квик слабо улыбнулась.
– Надеюсь, для вашего же блага, мистер Скотт, что это первое.
– И я надеюсь.
– Могу я взглянуть?
Лори подошел к столу и начал разворачивать сверток. Квик осталась там, где стояла, пальцы ее крепко вцепились в ручку зонтика. Она продолжала пристально смотреть на Лори. Плащ у нее был совершенно мокрый, но она его не снимала. Широким жестом Лори поднял картину как можно выше, чтобы мы с Квик могли ее получше разглядеть.
– А вот и она.
Четыре или пять секунд Квик стояла, не в силах оторвать глаз от золотого льва, от девушек, от пейзажа, разворачивающегося у них за спиной. Зонтик выскользнул у нее из рук и шлепнулся на пол.
– Квик? – встревожилась я. – С вами все в порядке?
Она посмотрела на меня, резко повернулась и выбежала на улицу.
– Ну, картина не настолько плоха, – промолвил Лори, глядя вслед Квик поверх картины.
Тем временем Квик спешила через площадь, наклонив голову и совершенно не обращая внимания на дождь, из-за которого промокла до нитки. Едва я потянулась за своим плащом, явился Эдмунд Рид.
Сняв фетровую шляпу, с которой капала вода, Рид посмотрел на меня сверху вниз.
– Мисс… Бастон, если не ошибаюсь?
– Бастьен.
– И куда это вы собрались бежать?
– Я должна догнать мисс Квик. Она… забыла свой зонтик.
– У меня с ней назначена встреча.
Рид повернулся туда, где теперь снова сидел Лори; тот держал на коленях картину, поспешно завернутую в коричневую бумагу.
– А это кто?
– У мистера Скотта есть картина, – пролепетала я.
– Это я вижу. Не многовато ли здесь суматохи для восьми пятнадцати утра? И где мисс Радж?
– Сегодня я дежурю в утреннюю смену, мистер Рид. Мистер Скотт пришел сюда в этот час в надежде, что кто-то посмотрит его полотно. Оно принадлежало его матери… ее любимое…
Я умолкла, отчаявшись догнать Квик и удостовериться, что с ней все в порядке.
Рид снял свое мокрое пальто с медленной осмотрительностью, как будто я водрузила на его плечи непосильное бремя. Он оказался высоким крупным человеком, сразу заполнившим пространство своей превосходно сшитой одеждой и копной светлых волос, а также древесным запахом лосьона после бритья.
– А вы заранее договорились о встрече? – спросил он Лори, нетерпеливо поблескивая маленькими голубыми глазами.
– Нет, сэр.
– Ну, знаете ли, к нам нельзя просто так забежать. Такие вещи не делаются подобным образом.
Лори напрягся, тихо шурша коричневой бумагой.
– Я знаю.
– Что-то я в этом сомневаюсь. Пускай мисс Бастьен запишет вас на следующую неделю. Сегодня у меня нет на это времени.
Рид повернулся к двери, из которой только что выбежала Квик.
– Какого черта Марджори убежала таким манером? – спросил он.
Раньше я не видела Рида столь обеспокоенным. Когда он снова повернулся к нам, Лори встал, и обрывок коричневой бумаги упал на пол. Рид замер на месте, и его взгляд упал на обнажившийся фрагмент картины, где был изображен золотой лев.
– Это ваше? – обратился он к Лори.
Тот, опустив глаза, стал поднимать бумагу.
– Да, – с осторожностью ответил он. – Точнее… моей матери. Теперь мое.
Рид приблизился к картине, но Лори отшатнулся и выставил руку вперед, словно защищаясь.
– Погодите, – сказал Лори. – Вы сказали, что сегодня у вас нет времени. Вы сказали – на следующей неделе. Хотя к тому моменту, – добавил он, – я, быть может, отнесу ее в другое место.
– Вот как, – произнес Рид, поднимая руки вверх. – Я просто хотел поближе взглянуть на картину. Пожалуйста, позвольте, – добавил он, что, вероятно, стоило ему больших усилий.
– Почему? Минуту назад вам было наплевать.
Рид засмеялся; в его веселости проступала нервозность.
– Послушайте, дружище, извините, если я был резок. Сюда приходит черт знает сколько людей с фамильными ценностями тети Эдны или с чем-то, что они купили за три фунта у какого-нибудь чувака на Брик-лейн, и от этого немного устаешь. Но то, что принесли вы, кажется мне интересным. Если позволите взглянуть, я, возможно, смогу объяснить почему.
Поколебавшись, Лори положил картину обратно на стол и снял с нее остатки оберточной бумаги. Рид подошел к картине и начал жадно впитывать увиденное. Его пальцы замерли над полотном – над головой второй девушки, над ее змеящейся косой, над неподвижным взглядом льва.
– Боже мой, – выдохнул Рид. – Откуда у вашей матери эта картина?
– Я не знаю.
– А вы можете ее спросить?
Лори взглянул на меня.
– Она умерла.
– Вот как… – Рид колебался. – А… у вас есть соображения на тот счет, где она могла ее приобрести?
– Она покупала большую часть вещей в лавках старьевщиков или на блошиных рынках, иногда на аукционах, но это полотно хранилось у нее еще с тех пор, когда я был ребенком. Оно всегда висело у нее на стене, мать брала его с собой, куда бы мы ни переезжали.
– И где же картина висела в последний раз?
– В ее доме в Суррее.
– А она когда-нибудь говорила вам о картине?
– С чего бы матери о ней говорить?
Рид аккуратно взял полотно и посмотрел, что у него на обороте.
