Книга Наемник - Винс Флинн

Бейрут, Ливан

Побитый пыльный «Пежо» совсем сбросил скорость. Водитель склонился над рулем, вертя головой влево и вправо, – они ехали по улице Хамра. Его приятель на пассажирском сиденье делал то же самое, но с куда меньшим рвением. Здесь отсутствовали семафоры или знаки «стоп», но старые привычки остаются надолго. Самир был младшим из четырех братьев. Трое погибли во время гражданской войны, уничтожившей когда-то красивый город. Ближайшего к нему по возрасту брата, всего на тринадцать месяцев старше, убили из ручного противотанкового гранатомета, когда он переезжал именно этот перекресток. Людям Запада, поддерживавшим проклятую гражданскую войну, улица Хамра была известна как «Зеленая линия». Али и его друзья называли ее ничейной землей.

Эта улица разделяла Восточный и Западный Бейрут и, в определенной степени, мусульман и христиан – точнее, мусульман-шиитов и христиан-маронитов. Они являлись соседями, живущими вдоль этой линии, но здесь имелись еще и мусульмане-сунниты, армяне, православные греки и друзы. Некоторые поселения были защищены лучше, другие – хуже, но почти все исчезли во время долгой и жестокой гражданской войны; ну а те, кто оказался сильнее, начали отстраивать свои дома. Гражданская война в Бейруте во многих аспектах напоминала войну между мафиозными группировками в Чикаго в 20-х годах XX века, только здесь было гораздо больше оружия.

Официально война закончилась почти два года назад, и теперь практически во всех частях города намечались признаки возрождения. Христиане на востоке строились с поразительной быстротой, мусульмане на западе старались не отставать. Подъемные краны вздымались в небо, и теперь гибель под колесами самосвала или бульдозера становилась более вероятной, чем от пули снайпера. Во всяком случае, в некоторых районах. Улица Хамра к ним не принадлежала. Ободранные стены разрушенных домов являлись отличными позициями для снайперов, если у них возникало желание кого-нибудь подстрелить.

Самир осматривал здание слева от себя; его друг Али, сидевший рядом, изучал то, что находилось справа.

– Все еще сохраняешь осторожность, – послышался хриплый голос мужчины, расположившегося на заднем сиденье.

Самир робко посмотрел в зеркало заднего вида.

– Извините.

Ассеф Сайед кивнул и снова затянулся сигаретой. Он вспомнил, что брата Самира убили где-то рядом. Много хороших людей погибло на этом богом забытом участке дороги. Сайед, однако, никогда не вел пустых разговоров со своими парнями. Подобная фамильярность могла привести к появлению новых идей. А идеи им не нужны. Они должны выполнять приказы. И еще ему не хотелось близости с теми, кем он мог в любой момент пожертвовать. Легче оплакивать потерю человека, которого ты совсем не знал, чем друзей.

Как только Али показал Самиру, что всё в порядке, тот включил двигатель, они пересекли широкую улицу с разорванными проводами и оказались в каньоне, окруженном остовами разрушенных зданий. Год или два назад Самир никогда не осмелился бы так срезать путь. Они проехали два квартала, огибая кучи мусора, и сделали крутой левый поворот. По мере того как мужчины углублялись все дальше, дом за домом, квартал за кварталом, окрестности начали постепенно приобретать вполне приличный вид. Во-первых, исчез мусор. Строительные леса и цементно-смесительные машины стали следующим позитивным сигналом; наконец, появились застекленные дома, хотя на фасадах еще оставались следы артиллерийских обстрелов.

Двое парней, вооруженные автоматами АК-47, стояли перед блокпостом. Самир остановил машину и посмотрел на того, что направил ему в лицо дуло автомата. Почти все солдаты здесь были очень молодыми или очень старыми, другие почти не встречались. Целое поколение бежало из страны или погибло. Самир указал большим пальцем в сторону заднего сиденья и увидел, как глаза часового широко раскрылись: он узнал безжалостного Ассефа Сайеда. Юный часовой быстро и почтительно поклонился и приказал напарнику открыть дорогу.

Блокпост был запечатан с двух сторон. Некоторые начали ставить под сомнение время и силы, которые потребовались на его создание, но Сайед лишь одаривал их одним из своих испепеляющих взглядов, и они замолкали. Полковник сирийской разведки считал, что мир – лишь затишье перед началом новых сражений, и стоит им понизить боеготовность, как они дорого за это заплатят. Он неизменно советовал другим отрядам ополчения восстанавливать численность, привлекать новых людей и использовать перемирие для покупки оружия и боеприпасов. С каждым новым месяцем ему становилось все труднее убеждать их накапливать ресурсы для будущих сражений. Однако те, кто находился под его командой, не ставили под сомнение приказы Сайеда. Он позаботился об этом, вогнав пулю в лоб одному из своих помощников на совещании штаба два месяца назад.

Сайед выбросил сигарету в канаву и вошел в офисное здание. Вдоль стен и по полу тянулись провода, чтобы электричество работало на всех этажах. Здание использовали всего две недели, и Сайед не планировал задерживаться здесь более чем еще на несколько дней. Главной их слабостью являлось полное отсутствие авиации. Если какой-нибудь израильский пес узнает, где он находится, то менее чем через двадцать минут им на голову начнут падать бомбы.

Сайед спустился в подвал по лестнице. Сильный запах сточных вод тут же напомнил ему, что город все еще страдает от продолжавшейся пятнадцать лет войны. Двое мужчин стояли в коридоре возле керосиновой лампы. В подвал все еще не провели электричество. Мужчины молча отошли от двери. Тот, что постарше, отдал честь на британский манер.

– Полковник, рад вас видеть.

Сайед ничего не ответил на приветствие.

– Где полковник Джалиль?

Мужчина кивнул в сторону двери.

– Внутри, с пленником.

Сайед жестом показал, чтобы часовой открыл дверь. Тот протянул ему руку с черным капюшоном.