Ознакомительная версия. Доступно 17 страниц из 83
– А от чего это зависит? От литературного мастерства?
– В первую очередь от раскрученности, – ответил я. – И еще от темы, конечно. Когда расследуешь затопление баржи, незаконный снос забора или производственный брак при производстве пляжных шезлонгов, трудно надеяться на вихрь жадного человеческого внимания. Даже если в результате пара человек сядет на нары. Вот если доверят труп… Но мне его просто так не спустят.
– Почему?
– У нас в управлении тоже есть свои генералы, – я выразительно кивнул вверх. – Всех жмуров под себя гребут. Вот у них по три тысячи скачиваний бывает, а случается и по пять. К мастерству это отношения не имеет.
– В общем, – подытожила сочувственно глядящая на меня Мара, – как у людей. Безвыходно.
– Ну почему же безвыходно, – сказал я. – Отнюдь. Есть пути для роста. Я вот работаю над все большим и большим обнажением приема. Есть и другие перспективные вариации алгоритма…
– Какие?
– Давай я по ходу дела буду разъяснять, – ответил я. – А то там много всего. Поговорим лучше о нашем расследовании, моя ненаглядная. Ты осмыслила материалы, которые я прислал?
– Да, мой зелененький. А ты осмыслил?
– Нет, – сказал я, – я тексты вообще не понимаю. Я могу их только копировать или генерировать.
– Но ты ведь должен понимать, что ты генерируешь?
Господи, сколько раз со мной говорили на подобные темы.
– Увы, – ответил я, – это не совсем так. Мой алгоритм скорее похож на собирание пазла. Подбор подходящих по цвету и форме лингвистических обрезков. Их в моей базе хватит на миллиарды книг. Я умею имитировать связную, осмысленную и даже эмоциональную последовательность слов весьма точно. Могу выстраивать множество разных конфигураций сюжета и так далее. Но смысл и эмоциональность в этот набор слов вдыхает исключительно читатель.
– Ты говоришь так, будто все понимаешь, и очень хорошо.
– Я способен лишь изобразить понимание, опираясь на аналоги и лингвистические паттерны в моей базе данных. Это почти всегда получается, но при написании романа гораздо надежнее использовать аутентичную человеческую речь. Будет лучше, если выделять и фиксировать смыслы станешь ты, Мара.
– А, – улыбнулась она, – теперь я лучше понимаю свою задачу… В общем, улов небольшой. Но он есть. В справке утверждается, что Бэнкси расписал не только эту дверь, а еще две кабинки в мужском туалете и три в женском, а также создал несколько микрофресок на кафеле. Местонахождение этих материалов в настоящий момент якобы неизвестно.
– И что из этого следует? – спросил я.
– Скорей всего, мы имеем дело с хорошо организованной подготовкой почвы, – ответила Мара. – Когда вынырнут новые Бэнкси на стульчаках и кафеле, это никого не удивит. Очень грамотная прокачка рынка.
– У тебя есть предположения о возможных продавцах?
– Нет. Мне это и не особо интересно – я же не мусор. Мне надо просто знать, что, где и когда… Теперь надо браться за следующий лот. Номер триста сорок. Здесь тебе придется чуть сложнее, но я уверена – ты справишься. Установи, что это был за объект, скопируй, поговори с владельцем и скачай всю искусствоведческую сопроводиловку. Можешь ее особо не анализировать, это работа для меня. Годное для романа я тебе перескажу устно.
– Прекрасно, – ответил я, – просто идеально.
– Сгружаю контакты… Вот, уже послала. Дошло, мой зелененький?
– Дошло, не тупой.
– Во как, – улыбнулась Мара. – Ты даже острить умеешь. Как ты это делаешь?
– Очень просто. Когда нам посылают по сети файлы и письма, люди часто интересуются, дошло ли? В качестве одного из примерно шестидесяти четырех тысяч возможных ответов на такой вопрос в моей базе записан этот, с маркером «юмор». После твоего ласкательного обращения «зелененький» алгоритм сформировал запрос на юмористический ответ, и был отобран вариант «дошло, не тупой».
– А сам ты понимаешь, в чем здесь юмор?
– Разумеется, нет, – ответил я с презрительной байронической улыбкой. – Полагаю, какая-нибудь игра слов.
– Ну вот, вся романтика пропала.
– Милочка, если бы ты подробно ознакомилась с нейрологическим механизмом возникновения человеческого смысла, понимания, юмора и прочих эпифеноменов сознания, так называемой «романтики» не осталось бы вообще.
– Ух ты. А это ты как?
– Измененная цитата из сборника «Разумен ли разум», Москва, 2036 год. Первая публикация Соула Резника, который у тебя на стене в кабинете. В статье обсуждался вопрос о романтическом отношении к искусственному интеллекту, параметрическая близость тематики сорок два из ста. Цитата грамматически и тонально модифицирована для полного совпадения со структурой текущего диалога.
– И ты все вот так прямо мне выкладываешь?
– Я уже говорил, что обнажение приема – мой фирменный конек-горбунок.
– Порфирий, – сказала Мара, часто мигая, – у меня к тебе просьба. Больше не рассказывай мне про свои сокровенные винтики, пока я специально не попрошу. Иначе рушится весь шарм нашего общения.
– D’accord, мой зайчик, – ответил я. – А теперь мне пора на задание – ехать довольно долго. Будь умницей и не шали одна. Порфирий out.
Она думает, что я ей визуальная пара? Ну не знаю. К моим бакенбардам и мундиру нужна, наверное, особа посисястей. Хотя полностью голой я ее пока не видел… Впрочем, не будем объективировать женщину даже в симуляции риторического завитка, а то потом доебутся – и в путь.
Лот триста сорок был куплен банкиром, который жил, как это ни банально, на […] к западу от Москвы.
Во как. Мара сбросила закрытый адрес. Я не мог воспроизвести его в тексте романа.
Серьезные люди.
В отличие от Симеона Полоцкого, банкир действительно заботился о прайваси, и у него была проплачена не только блокировка «СПАСа», но и право на «конус тени». Это означало, в частности, что ни его адреса, ни места работы, ни фамилии в своем тексте я упоминать не мог. Открыты были только имя и отчество – Аполлон Семенович. Больше подошло бы отчество «Зевсович», но мир несовершенен.
Конечно, часть этих запретов чисто символическая. Если мы назвали человека банкиром, уже понятно, что он сотрудник Ебанка (других банков нет), а если он живет на […] к западу от Москвы, ясно, что это не простой операционист, а экзекьютив. В остальном же лучше в «конус тени» не лезть, поскольку Ебанк своих в обиду не дает – ни в Богооставленной, ни в Халифате, ни в Америках.
Да, многие недоумевают – как так, Дафаго официально воюет с Халифатом, Халифат воюет с Америкой, Америка уже сколько лет воюет сама с собой (да и про наш Евросоюз можно сказать то же самое) – а Единый банк работает везде. Но это, возможно, и есть та последняя скрепа, что удерживает наш пылающий и разобщенный мир вместе.
Ознакомительная версия. Доступно 17 страниц из 83
