Но и над США небо не было безоблачно. Америка времен Эйзенхауэра переживала еще более счастливый бум потребления, чем европейские страны: в 1950 г. появилась первая кредитная карта Diner’s Club, наступала заря телевизионной рекламы, открывшая эпоху «Безумцев»[44]. Однако на место Второй мировой войны пришла война холодная, сопровождавшаяся гонкой вооружений между США и Советским Союзом, который заперся вместе со своими союзниками за железным занавесом. Против Америки и Запада были направлены не только войска, танки и ядерные боеголовки, но и идеологическое оружие. Западная потребительская культура, напротив, была вызовом советской промышленности и технологиям[45].
Экономика в коммунистических странах была подчинена центральному плану и не была рыночной. Министерства в Москве устанавливали цифры, на какую сумму должно было быть произведено того или иного вида продукции, а затем эти цифры спускались вниз и превращались в конкретные производственные квоты для отдельных предприятий и заводов. Оглядываясь назад, теперь мы можем видеть, что представление, будто бюрократы могут иметь достаточно информации о большой, сложно организованной экономике и осуществлять успешное централизованное планирование, смехотворно. В начале 1950-х годов, когда экономика была устроена гораздо проще, чем сейчас, это не было очевидным. Америка испытала настоящий шок, когда Советский Союз в 1961 г. одержал победу в первом раунде космической гонки и советский гражданин Юрий Гагарин стал первым человеком в космосе.
Какая из стран на самом деле была впереди – США или СССР? Всегда, когда требуется провести сравнение между несколькими экономиками, необходим единый стандартизированный критерий. Очевидный критерий такого рода – ВВП. Еще до 1940 г. в ряде стран был организован учет национального дохода, хотя при этом использовались разные определения и методы корректировки. Сразу же после войны США и Великобритания взяли на себя координирующую роль в процессе стандартизации учета, опираясь на недавно оформившуюся концепцию ВВП и национальных счетов. Опосредующая роль была отведена Организации Объединенных Наций. В 1947 г. ООН выпустила доклад, в котором содержались методические рекомендации по ведению учета; приложение к докладу со всеми необходимыми подробностями принадлежало перу Ричарда Стоуна из Министерства финансов Великобритании. Следующий шаг был сделан ОЕЭС, выпустившей в 1951 и 1952 гг. дополнительные рекомендации, которые в особенности касались учета средств по плану Маршалла, а затем, в 1953 г. ООН обнародовала первую официальную Систему национальных счетов (она получила аббревиатуру СНС-53). Страны коммунистического блока последовали общему примеру и в 1969 г. приняли новую версию собственного стандарта, так называемой системы балансов народного хозяйства[46]. Как отмечалось в гл. I, его существенное отличие состояло в том, что в расчет входило только производство материальных благ, а услуги исключались; однако в остальных отношениях это был тот же подход, что и при учете ВВП.
С течением времени все большее число стран присоединялось к системе национальных счетов, совершенствуя свою статистику и повышая ее детализацию. «Тем не менее, – заметил Фритц Бос, – до сих пор существуют громадные различия в степени охвата, подробности, качестве и частоте статистики национальных счетов, которые публикуют разные страны»[47]. На самом деле, в подробности вдается лишь небольшое число статистиков и экономистов. Обеспечить максимальную сопоставимость данных – это забота международных организаций. В случае развитых стран это прежде всего ОЭСР, для остальных – Всемирный банк и МВФ. Именно их цифры используют большинство экономистов, когда пытаются сравнить экономические достижения разных стран.
Обменные курсы и покупательная способность
Но еще одно важное препятствие остается даже после того, как уточнены все технические детали, связанные со сбором первичной статистики и построением национальных счетов. Как мы должны сравнивать фунты или франки с долларами? Ответ, который лежит на поверхности: использовать обменные курсы, преобладавшие на рынках в соответствующие периоды.
Но простота этого ответа обманчива. Многие обменные курсы стали определяться в результате торговых сделок на валютных рынках лишь после 1973 г., а некоторые курсы, например, китайского юаня, до сих пор определяются иначе. В период до 1973 г., в рамках Бреттон-Вудской системы управления международными финансовыми отношениями, курс доллара к фунту стерлингу был фиксированным. Он постепенно девальвировался с 4 долл. за фунт во время Второй мировой войны до 2,80 долл., а затем до 2,40 долл. Представьте себе, что американцы пользуются преимуществами снижения цен на определенный товар, скажем на автомобили, которые для британских потребителей остаются слишком дорогими. В условиях, когда обменный курс свободно меняется, валюта страны с более высокой инфляцией будет обесцениваться по сравнению с валютой страны, где инфляция ниже.
Если курс фиксирован, то при конвертировании ВВП из фунтов в доллары по старому курсу произойдет переоценка покупательной способности Великобритании, страдающей от более высокой инфляции. Со временем государствам становилось не по силам сохранять курс прежним, и слабые валюты, такие как фунт, подвергались периодической девальвации. В настоящее время многие обменные курсы находятся в свободном плавании и успели нащупать свой уровень на валютных рынках. Но это означает, что они уязвимы для внезапных мощных колебаний, которые вызваны не фундаментальными экономическими изменениями, а капризами финансовой торговли.
Следующая хитрость заключается в том, что лишь часть выпуска данной страны торгуется на международном рынке. Высокая доля выпуска имеет форму услуг и товаров, обращающихся только внутри страны. К ним относятся обширные категории расходов, такие как основные продукты питания, услуги вроде парикмахерских, розничные продажи, водоснабжение, образование, ритуальные услуги, развлечения и т. п. В бедных странах цены на услуги такого рода крайне низки по сравнению с западными странами, в чем может убедиться лично любой путешественник. Если ВВП, куда, разумеется, входят все эти неторгуемые товары и услуги, перевести в другую валюту по рыночному обменному курсу, который складывается исходя из торговли между двумя странами, то можно впасть в заблуждение, особенно если речь идет о странах с низким уровнем дохода, отправляющих на внешний рынок лишь малую часть своего национального выпуска. Таким образом, требуется найти такой курс, который учитывал бы эти существенные различия в покупательной способности и наличие неторгуемых товаров и услуг.
