— Стихия продолжает гневаться. Что бы это могло означать, Ева?
— Сперва нужно подыскать более высокое место и переселиться туда. А потом я непременно скажу тебе, Адам, что это означает.
Они встали и, вытянув руки, принялись ощупывать пещеру.
— Нашла! Иди сюда, Адам! Здесь выступ у самой стены. Наверняка хватит места для двоих. Давай перетащим сюда нашу перину.
Это оказалось нелегким делом — темень была такая, что каждый шаг казался шагом в неведомое. Между тем воды уже стало по щиколотку. Их перина оказалась подмоченной, от нее пахло гнилью и йодом.
— Ты обещала сказать, что это означает, — напомнил Адам, когда они сидели на своем новом ложе, поджав под себя ноги.
— Это означает, что старый мир умер. Да здравствует новый!
Он прикоснулся рукой к ее плечу — кожа была в пупырышках.
— Держу пари, Ева, что у тебя либо ветрянка, либо ты здорово озябла. Боюсь, последнее более вероятно. Если ты снимешь шкуру того мамонта, которого я убил на прошлой неделе, я укрою тебя теплым мехом черной пантеры. Не бойся — мои глаза пока еще плохо видят в темноте, — сказал Адам и тут же понял, что соврал.
Он слышал, как Ева стаскивает свой похожий на шкуру диковинного зверя купальник, видел, как обнажаются ее небольшие груди с торчащими в разные стороны сосками. Потом увидел с мелким — детским — пупком живот, темный треугольник волос под ним… Тело Евы матово светилось во мраке.
Адам не стал снимать плавки — он стыдился своей наготы. Мужское тело, по его мнению, вернее, определенная его часть, выглядит неэстетично. Это внушила ему мать. Она считала, что мужчинам, мальчикам даже, нагота противопоказана, что природе в данном случае явно изменило чувство прекрасного.
Еще одна гигантская волна обдала их ледяными брызгами. Ева ойкнула и вцепилась в плечо Адама. Он подался к ней всем телом, желая защитить, обнял за плечи, прижал к своей груди ее голову. Евины волосы щекотали ему нос и губы.
— Пещеру не затопит, — не совсем уверенно сказал Адам. — Мне кажется, она на одном уровне с набережной. Правда, я помню, три года назад волны перехлестывали и через набережную.
— Ты был здесь три года назад? — удивленно спросила Ева.
— Я бываю здесь каждое лето… — Он хотел было сказать «с восьмилетнего возраста», но поправился на «вот уже лет десять».
— Значит, ты был здесь три года назад? — повторила Ева. — Почему же мы тогда с тобой не встретились? Три года назад я была… совсем другой.
Адам промолчал. Три года назад он был совсем мальчишкой и находился под неусыпным оком матери.
— Тебе сколько лет, Адам?
— Восемнадцать, — тихо ответил он, впервые за всю свою взрослую жизнь не прибавив ни единою года.
— Я думала, тебе по крайней мере двадцать пять, — протянула она и приподняла лежавшую у него на груди голову. Но тут же снова прижалась к нему. — Это не имеет никакого значения, правда?
— Имеет… То есть нет, конечно же, не имеет, — поспешил поправиться он, почувствовав, как она вздрогнула. — Словом, я хочу сказать, что мы с тобой самые настоящие Адам и Ева.
Она было рассмеялась, но тут новая, окончательно обезумевшая в своей ярости волна, злобно грохнув о валуны у входа, ощутимо пополнила запас скопившейся в пещере воды.
— Придется что-то придумать, — сказал Адам. Ему очень не хотелось менять позу, снимать со своей груди голову Евы, но она сделала это сама. — Ты останешься здесь, а я попробую выглянуть наружу.
— Я с тобой! Не оставляй меня одну! — воскликнула Ева с интонацией насмерть перепуганного ребенка. — Я так боюсь, Адам.
— Пойдем.
Он вытянул руку и коснулся кончиками пальцев чего-то прохладного и упругого — груди Евы. В тот момент это нечаянное прикосновение не пробудило в нем никаких эмоций, он только удивился, что у нее такая приятная грудь, — его целиком поглотила мысль о грозящей им опасности затопления.
Она вцепилась обеими руками в его руку и решительно спрыгнула в воду.
«Ей вода почти что по бедра, хоть у нее и длинные ноги, — мелькнуло у него в голове. — Да, точно до этого места».
Где-то впереди брезжило. Они медленно продвигались в ту сторону.
— Каждая третья волна — бешеная, каждая девятая — сумасшедшая, — сказал Адам, когда они приблизились к выходу из пещеры. Им в лицо грозно задышало море. — Сейчас седьмая. Переждем. Держись, Ева.
Он схватил ее в охапку, и она прильнула к нему всем телом. Волна окатила их, попыталась свалить с ног, увлечь за собой, разжать объятия. Но они выдержали. Уже после того, как угроза миновала, они какое-то время стояли, тесно прижавшись друг к другу. Наконец Ева ткнулась лбом Адаму в подбородок и этим движением вывела его из непонятного, похожего на сон оцепенения.
Им удалось наконец выбраться из пещеры и вскарабкаться на выступ скалы над нею, куда долетали лишь отдельные брызги. Ева, неосторожно шевельнувшись, чуть было не свалилась вниз, и Адам подхватил ее под мышки. Он почувствовал, как часто бьется ее сердце. Еще он ощутил легкую тяжесть ее груди.
— Ой, я забыла в пещере купальник! — воскликнула Ева. — Что же теперь делать?
— Хочешь, я за ним сбегаю? — в шутку предложил Адам и тут же понял, что стоит ей этого захотеть и он отправится в пещеру искать ее купальник.
— Я умру от страха, если ты оставишь меня хоть на секунду. Но если нас найдут в таком виде… Нам надо самим добраться домой.
Адам кивнул.
— Сейчас я сориентируюсь. Где-то здесь должна быть тропинка. Чуть выше и левей. Вот уж точно ни зги не видно.
В разрыве между туч показался кривой лунный лик. Его болезненно бледный свет выхватил из мрака черные контуры скал, омываемых бурлящей водой, профиль Евы, полуприкрытый гривой волос, подбородок, уткнутый в согнутые колени. Она показалась Адаму воплощением юности недавно сотворенного мира. Он залюбовался ею, как любуются картиной или живым пейзажем, вовсе не думая о том, что от этой красоты можно получить что-то иное, кроме духовного наслаждения.
— Ты очень красивая, — прошептал он. — И очень…
Он хотел сказать «молодая», но вовремя понял, что этим можно Еву обидеть — ведь она не зря откровенно призналась, сколько ей лет.
— Ты тоже. — Она лукаво улыбнулась. — И я тебя не стесняюсь. Наверное, потому, что ты — Адам.
Она протянула ему руку. Он осторожно взял ее в свою и, повернув ладонью кверху, поцеловал едва ощутимым прикосновением губ запястье. Он так никогда не целовал и даже не знал, что можно так целовать. Она тихо рассмеялась, откинув назад голову.
— Ты нежный. И очень мужественный. Настоящий Адам. Ты уже нашел свою Еву?
Он не знал, что сказать. А она ждала ответа.
Адам коснулся губами губ Евы. Она высунула кончик языка и провела им по внутренней стороне его губ. И тут же отстранилась. Он судорожно прижался губами к ее губам, крепко обнял ее, чувствуя, как уперлись ему в грудь острые коленки Евы.
