Все будет хорошо, сказал мистер Бронсон перед самым ее уходом. Он понимал, что она передумает, что даже предложенной ей суммы окажется недостаточно, чтобы убедить ее, разве только…
Разве только в ней не обнаружится чего-то неведомого ей самой, что не позволит ей отступить перед этим прыжком в неизвестность. Честно говоря, ей хотелось забрать Розу и Мод и уехать от Тейлоров. Хотелось сорваться со знакомой тропы, по которой она шла до сих пор.
Что плохого может случиться с ней, если она это сделает? Она столкнется с неодобрением общества… Положим, ну и что? Единственный человек, чье одобрение ее волновало, мертв. Родственники Джорджа, разумеется, обеспокоятся, но она сумеет убедить их в том, что больше не хочет быть для них обузой. Розе она это преподнесет как неожиданное увлекательное приключение. А потом у дочки будет хорошее приданое, она станет в высшей степени желательной партией для какого-нибудь титулованного аристократа.
Холли тяжело вздохнула и закрыла лицо руками, понимая, что не изменит слову, данному Закери Бронсону. Потому что все ее аргументы разбиваются об одно – ей хочется совершить этот шаг.
* * *
Все в доме Тейлоров, даже прислуга, умирали от любопытства, зачем она понадобилась Закери Бронсону. Но Холли предпочла отмолчаться. В ответ на множество вопросов она заявила, что Бронсон вел себя как джентльмен, что дом его просто великолепен и что разговор был приятным во всех отношениях. Она не стала сообщать всем о своем скором отъезде, а решила, что будет проще преподнести эту новость братьям Джорджа, а уж те пусть расскажут остальным членам семьи. После ужина она попросила Уильяма и Томаса встретиться с ней в библиотеке. Оба удивились необычной просьбе, но согласились.
Братьям принесли портвейн, Холли – чашку чаю. Она уселась в большое кожаное кресло у камина. Томас сел рядом с ней, а Уильям остался стоять, опершись локтем на белую мраморную полку камина.
– Итак, Холли, – начал Уильям спокойным дружеским тоном, – выкладывайте. Чего этот Бронсон хотел от вас? Вы достаточно долго продержали нас в неведении.
Холли смотрела на двух мужчин, до боли похожих на ее мужа, синие глаза которых выражали одинаковое любопытство, чайная чашка дрогнула в ее руке. Она неожиданно обрадовалась, что покидает их. Нельзя же все время жить в окружении людей, похожих на Джорджа. «Прости меня, дорогой», – подумала она. Интересно, слышит ли Джордж ее сейчас?
Медленно, стараясь говорить уверенно, Холли объяснила, что Бронсон хочет взять ее на службу в качестве наставницы для его семейства сроком на год.
Какое-то время братья Тейлоры смотрели на нее удивленно, потом Томас расхохотался.
– Держу пари, он хочет взять вас напрокат, – выговорил он между приступами хохота. – Подумать только, ему захотелось нанять не больше не меньше, чем жену Джорджа! Надеюсь, вы сказали этой надменной обезьяне, что у вас есть занятия получше, чем учить его хорошим манерам. Погодите, вот я расскажу друзьям об этом…
– Сколько он предложил? – спросил Уильям, не разделяющий веселости Томаса. Как старший и более проницательный из братьев, он уже заметил в лице Холли нечто, дававшее ему повод для беспокойства.
– Целое состояние, – тихо ответила Холли.
– Пять тысяч? Десять? – настойчиво уточнил Уильям, поставив стакан с портвейном на каминную полку и не отрывая глаз от ее лица.
Она покачала головок, отказываясь назвать сумму.
– Больше десяти? – недоверчиво переспросил Уильям. – Но вы, разумеется, сказали ему, что вы не продаетесь?
– Я сказала ему… – Холли замолчала и глотнула обжигающего чаю, потом поставила чашку с блюдцем на столик. Сложив руки на коленях, она заговорила, не глядя ни на одного из братьев:
– Я прожила здесь три года и стала, по-моему, обузой для семьи.
– Вы не обуза, – торопливо перебил ее Уильям. – Мы говорили вам об этом тысячу раз.
– Я ценю вашу доброту и щедрость так, что не могу этого выразить словами. И все-таки…
Она замолчала, пытаясь найти нужные слова. На лицах обоих ее собеседников появилось одинаковое выражение недоверия: они уже поняли, что именно она пытается им сообщить.
– Нет, – тихо сказал Уильям, – только не говорите, что вы обдумываете его предложение.
Холли откашлялась.
– На самом деле я его приняла.
– Боже мой! – вскричал Уильям. – Неужели вы не слышали, что говорил о нем вчера лорд Эвери? Это хищник, Холли. А вы беспомощны, как овечка. Он обманывает людей гораздо более осведомленных и практичных, чем вы. Если вы не опасаетесь за себя, подумайте по крайней мере о вашей дочери – или у вас нет материнского инстинкта и ее будущее вас не заботит?
– Именно о Розе я и думаю! – пылко возразила Холли. – Она – это все, что у меня осталось от моей семьи, и я думаю только о ней.
– У нас тоже от Джорджа осталась только она. Подумайте, как это будет жестоко, греховно забрать ее от единственных близких, которые у нее есть.
– Вы должны заботиться и опекать ваших жен и детей. У меня нет мужа. Нет средств, чтобы обеспечить себя. И я больше не хочу во всем зависеть от вас.
У Уильяма был такой вид, словно она его ударила.
– Неужели это так ужасно – жить здесь? Я и не знал, что наше общество настолько вам неприятно.
– Разумеется, нет. Я не это имела в виду… – Холли вздохнула в растерянности. – Я всегда буду благодарна вам за то, что вы приютили меня после… но я должна думать о будущем.
Она посмотрела на Томаса, все еще сидевшего в кресле рядом. Она надеялась найти в нем союзника.
– Я не могу поверить в реальность происходящего, – подал он голос, в котором звучало не возмущение, а боль. – Холли, скажите, как мне остановить вас? Объясните, что привлекло вас в предложении Бронсона? Я знаю, дело не в деньгах. Вы не из тех, на кого можно повлиять таким образом. Может быть, дело в нас? Возможно, кто-то сказал или сделал что-то, оскорбившее вас? Дал вам почувствовать, что вы здесь лишняя?
– Нет, – мгновенно ответила Холли, чувствуя себя страшно виноватой. – Дорогой Томас, вряд ли я сумела бы пережить смерть Джорджа без вашей поддержки. Просто в последнее время я…
– Бронсону захочется от вас большего, чем уроки этикета, – холодно перебил ее Уильям. – Надеюсь, вам это ясно.
Холли с упреком посмотрела на него:
– Это замечание дурного тона, Уильям.
– Вы должны понимать, что вас ждет, если вы поселитесь в доме человека, известного всему обществу тем, что он не джентльмен. Вы будете зависеть от его милостей, а за оговоренную сумму вам придется делать то, что вам в дурном сне не приснится.
– Я не ребенок.
– Нет, вы молодая вдова, которая прожила три года без мужчины, – напомнил Уильям с прямотой, изумившей Холли. – Вы сейчас очень уязвимы, и поэтому всякое решение, которое вы примете, нельзя считать разумным. Если вам нужны деньги, мы найдем способ увеличить ваш доход. Я выясню, куда можно вложить средства, чтобы получить большую прибыль. Но я не разрешу вам взять ни одного шиллинга от этого беспринципного негодяя Бронсона. Вы не посмеете сделать этого ни для себя, ни для дочери моего брата.
