Девушка метнулась к двери и посмотрела на него полными слез глазами.
— Милорд, вы проверяете меня? — оскорбленным тоном осведомилась она.
Несколько секунд Алекс не сводил с нее бесстрастного взгляда. Он понимал, что ведет себя неблагоразумно, что ему не следует ожидать от нее того, чего она просто не может или не хочет дать, и мысленно ругал себя. «Какая муха меня укусила?» — недоумевал он.
— Прошу прощения.
Пенелопа растроганно кивнула:
— Полагаю, в вас еще не улеглось возбуждение от охоты. Я слышала, что дух азарта, царящий на подобных развлечениях, очень сильно действует на мужчин.
Алекс насмешливо улыбнулся:
— Наверное, все дело в этом!
— Позвольте покинуть вас…
Он молча махнул рукой. Пенелопа уже взялась за ручку двери, но в последний момент оглянулась.
— Милорд, пожалуйста, не думайте плохо о Лили. Она необычная женщина, очень отважная и своевольная. В детстве она всегда опекала меня.
Эта короткая речь удивила Алекса. Он редко слышал, чтобы Пенелопа произносила более двух предложений подряд.
— Она когда-нибудь была близка с кем-то из родственников?
— Только с нашей тетей Салли. Салли была такой же взбалмошной, как моя сестра. Всегда искала приключений и совершала скандальные поступки. Она умерла несколько лет назад, оставив Лили свое состояние.
Значит, вот откуда у Лили средства для существования. Однако эта новость не изменила мнение Алекса, он не стал думать о ней лучше. Очевидно, она втерлась в доверие к старушке, а потом плясала на ее смертном одре, радуясь унаследованным деньгам.
— Почему она не вышла замуж?
— Лили всегда говорила, что этот ужасный институт брака изобретен для выгоды мужчин, а не женщин. — Пенелопа деликатно кашлянула. — Она не очень высокого мнения о мужчинах. Хотя, кажется, ей нравится их общество… Она охотится, стреляет, играет и так далее.
— И так далее? — пренебрежительно повторил Алекс. — У вашей сестры есть особые друзья?
Вопрос, по всей видимости, озадачил Пенелопу. Хотя она не поняла его истинного смысла, но с готовностью ответила:
— Особые? Ну… Э… Лили часто бывает в обществе человека по имени Дерек Крейвен. Она упоминала о нем в своих письмах ко мне.
— Крейвен?
Теперь все встало на свои места. Губы Алекса исказила презрительная усмешка. Он сам являлся членом клуба Крейвена и пару раз встречался с хозяином. Вполне логично, что Лили общается с таким типом — простолюдином, которого в изысканном обществе пренебрежительно называют «королем воров». Без сомнения, у Лили нравы проститутки — а как иначе объяснить ее дружбу с Крейвеном? Возможно ли, чтобы женщина, выросшая в достойной семье и получившая хорошее образование, так низко пала? Но Лили выбрала этот путь по собственной воле, самостоятельно сделала каждый шаг к пропасти.
— Лили слишком пылкая для этой жизни, — сказала Пенелопа, угадав его мысли. — Наверное, у нее все сложилось бы иначе, если бы ее не бросили прямо у алтаря. Ее предали и унизили, подло бросили… думаю, это натолкнуло ее на многие безрассудства. Во всяком случае, так утверждает мама.
— А почему она… — Алекс замолчал и посмотрел в окно. Снаружи раздался стук колес по мощеной подъездной аллее. — Ваша мама ожидает гостей?
Пенелопа отрицательно покачала головой:
— Нет, милорд. Наверное, это модистка приехала сделать примерку. Но мне помнится, ее визит назначен на завтра.
Алекс не смог объяснить, почему у него возникло это чувство… очень неприятное чувство. В его сознании колокольным звоном зазвучало предостережение.
— Посмотрим, кто это. — Он распахнул дверь библиотеки и в сопровождении Пенелопы вышел в холл, отделанный бело-серым мрамором. — Я сам открою, — кивнул он Сильверну, дворецкому, и направился к парадному входу.
Сильверн неодобрительно фыркнул, оскорбленный столь явным нарушением традиций, но вслух ничего не сказал.
В конце длинной аллеи остановилась великолепная черная с золотом карета без герба и прочих отличительных знаков на дверце. Стоявшая рядом с Алексом Пенелопа поежилась от пронизывающего холодного ветра. Весна еще не вступила в свои права, поэтому погода была ненастной, в мрачном небе плыли тяжелые облака.
Лакей в роскошной сине-черной ливрее открыл дверцу кареты и церемонно откинул небольшую лестницу.
А потом появилась она.
Алекс замер как громом пораженный.
— Лили! — воскликнула Пенелопа и с радостным криком побежала к сестре.
Весело смеясь, Лили спустилась по лесенке.
— Пенни! — Она сжала Пенелопу в объятиях, а потом слегка отстранилась от нее. — Боже, ты стала такой элегантной! Как давно я тебя не видела! Тогда ты была еще девочкой, а теперь только взгляни на себя! Ты первая красавица Англии!
— О нет, это ты красавица!
Лили рассмеялась и снова обняла ее.
— Как мило, что ты льстишь своей бедной сестре, превратившейся в старую деву.
— Ты совсем не похожа на старую деву, — возразила Пенелопа.
Алекс, настороженный, как зверь, готовый к битве, вынужден был согласиться. Лили действительно была прекрасна в темно-синем платье и бархатной накидке, отделанной горностаем. Ее вьющиеся волосы, не стянутые лентой, очаровательно обрамляли лицо. Трудно было поверить, что перед ним та же необычная женщина, которая вырядилась в малиновые бриджи и по-мужски скакала на лошади. Румяная, улыбающаяся, она напоминала довольную жизнью мать семейства, заехавшую к соседям с визитом вежливости. Или куртизанку-аристократку.
Лили выглянула из-за плеча Пенелопы и увидела Алекса. Без доли смущения и без тени замешательства она отстранила сестру, поднялась по полукруглым ступеням и дерзко протянула Алексу маленькую ручку.
— Прямо в логово врага, — проговорила она.
Его недобрый взгляд вызвал в ее темных глазах довольный блеск.
Лили поступила мудро, не рассмеявшись ему в лицо. Зачем подливать масла в огонь? Рейфорд и так зол. Естественно, он не ожидал, что она появится на пороге его имения. А вот она не ожидала, что это доставит ей такое удовольствие! Впервые она испытывала неподдельный восторг, поддразнивая мужчину. Ну ничего, скоро она разделается с Вулверто-ном и перевернет весь его мирок с ног на голову!
Собственный план не вызывал у нее ни малейших угрызений совести. Это насилие над личностью — заставлять Пенелопу выходить замуж за Вулвертона! Ошибочность этого брака очевидна, стоит только взглянуть на них. Пенни, золотоволосая, хрупкая, как белая анемона. Она не умеет защищаться от тех, кто запугивает и посягает на ее душу, ей остается только сгибаться, как тонкому прутику перед лицом неистовой бури.
Что же касается Вулвертона, то он оказался в десятки раз более неприятным, чем помнила Лили. Его черты совершенны и холодны… А эти глаза, ясные светлые глаза… Губы упрямо сжаты… В его лице нет ни сострадания, ни нежности. Даже элегантная одежда не может скрыть дикой силы его тела, мускулистого и гибкого. Ему нужна женщина такая же циничная, как он сам, нечувствительная к его шипам.
