Книга Говори со мной как с тем, кого ты любишь - Нэнси Дрейфус

Когда кто-то обращается ко мне как к профессиональному психотерапевту, мне редко бывает нужна вся история клиента. Вместо этого я просто прошу его представить себя учащимся пятого класса, который очень подружился с одноклассником. А затем спрашиваю, что мой клиент почувствовал бы, если бы новый друг не пригласил его на день рождения. Большинство людей в таком случае говорят, что им было бы обидно. Тогда я задаю им еще два вопроса. Рассказали бы вы своей матери о том, что вы чувствуете? (Подавляющее большинство не стало бы рассказывать.) А если бы рассказали, как бы она отреагировала?

Ответы на последний вопрос можно разделить на несколько групп. «Рациональная» мама скажет, что в его жизни еще будут дни рождения друзей и/или что ей этот ребенок никогда не нравился. Мама-«защитница» начнет действовать и может даже в гневе позвонить матери одноклассника и вытребовать приглашение. У «подавленной» мамы не хватит энергии даже на то, чтобы выслушать вас. Мама-«детектив» дотошно исследует вопрос, почему вы не удостоились приглашения на вечеринку. Мама-«наседка» скажет, какой вы чудесный, и пообещает сводить на днях в кино.

Я выбираю беседу об этом, потому что мне важно знать: как то, как с вами обращались в детстве, влияет на ваше нынешнее поведение в моменты уязвимости. Вы и представить не можете, насколько редко я слышу, что родители признавали ранимость своего ребенка и помогали ему справиться с ней. И говорили, например, так: «Тебе должно быть очень больно, Билли. Я знаю, как тебе нравится играть с Хауи и каким брошенным ты, должно быть, сейчас себя чувствуешь. Мне жаль, что тебе пришлось столкнуться с этим. Помню, когда Шерил Сапперштейн не пригласила меня на свое шестнадцатилетие, я чувствовала себя ужасно жалкой».

Вот еще несколько вопросов, которые вы можете задать себе, чтобы понять, как ваши близкие реагировали (или не реагировали) на вашу уязвимость в детстве. Как бы отреагировала ваша мама, если бы вы рассказали ей, каким покинутым себя ощущаете? А как бы отреагировал ваш отец, расскажи вы и ему об этом? В любом случае винить здесь некого. Особенно если вы представите, каково было бы вашим родителям признаться в своей уязвимости их родителям. Как я уже говорила, кода дело доходит до осознанной коммуникации, мы все еще находимся на уровне доисторической эпохи.

Почему же это так важно? Потому что близость с партнером невозможна без более-менее комфортных отношений с собственным внутренним миром. Пока я нахожусь в состоянии самозащиты, которое было обычным в семье моих родителей, я никогда не почувствую настоящей близости и не смогу сделать так, чтобы ты смог почувствовать близость. Суровая правда.

Но даже имея в виду уязвимость и ранимость, нам трудно понять: саркастическое замечание по поводу того, что наш партнер мило болтал со своей подружкой по колледжу, на самом деле скрывает наше чувство «брошенности». Еще труднее сдержать реактивные процессы, когда наш партнер, как нам кажется, не замечает наших чувств. Не остается ничего, кроме как запустить механизм защиты или отреагировать как-то по-другому, понимая при этом, что мы выходим на тропу войны с близким человеком. Для большинства из нас инстинктивным ответом будет попытка как-то преодолеть и разрыв контакта с партнером, и чувство унижения. Обычно защитные механизмы запускаются, когда человек считает, что партнер, любимый и близкий, не замечает его, недооценивает, слишком мало думает о нем.

Карточки этой категории разработаны специально для того, чтобы помочь вам ослабить натиск, когда ваши инстинкты заставляют вас защищаться от чувства собственной незначительности, слабости, неловкости. Защищаться, когда вам кажется, что вас никто не любит (куда уж без этого). Защищаться от всех тех состояний, о которых говорят как о неприятных, вместо того чтобы признать их нормальными (если не прекрасными) чувствами, свойственными человеческой природе, коими они и являются.

Когда вы рассказывали своей матери, как вам грустно от того, что вас не пригласили на день рождения вашего друга-пятиклассника, самым очевидным признаком вашей ранимости (который, возможно, и не смогла распознать ваша мама) было то, что вы чувствовали себя отвергнутым вашим другом. Менее очевидным, но не менее значительным является то, как важен для вас этот человек, как дорожите вы дружбой с ним. И наименее очевидным (но, возможно, имеющим наибольшее отношение к вашей личной жизни сейчас) было то, что в первую очередь вы пришли со своей болью к маме. Она, скорее всего, просто не заметила: для вас имеет очень большое значение не столько то, что вы ей говорили, сколько то, что она поняла вас. И что же сейчас? Сейчас вы совсем не уверены, нужно ли стремиться к тому, чтобы кто-то понял вашу ранимость.

Хочу сказать вам: стремиться к тому, чтобы кто-то (а именно особый кто-то) понял вашу уязвимость, – значит хотеть, чтобы этот кто-то увидел вашу истинную натуру. И если вы хотите – это очень хорошо.