Катя сразу вычислила своих гостей, когда они спускались по трапу. Ей, честно сказать, еще ни разу не пригодился лист с именами. Она безошибочно – первой – узнавала их. Вот и сейчас с абсолютной уверенностью выбрала из толпы пассажиров своих и пошла им навстречу.
Полный мужчина с вьющимися блестящими волосами, небольшого роста, в очках в тонкой дорогой оправе, одетый в мятый льняной костюм, шел, держа за руку свою спутницу. На плече у него висела большая спортивная сумка. Катя перевела взгляд на жену итальянца, и ей до боли знакомыми показались и жест, каким та поправила свои тёмно-русые волосы, и мягкая спокойная улыбка. Катя не могла отвести взгляд. Конечно, при других обстоятельствах она с первой секунды узнала бы школьную подругу, которую не видела лет семь. Но её восприятие было настроено на встречу с иностранными гостями и отвергало совершенно очевидный факт.
Катя подалась вперед, желая услышать голос женщины до того, как сама скажет первые приветственные слова, и, не веря до конца своим ушам, по характерному хрипловатому голосу убедилась, что перед нею действительно Вера, её школьная подруга. Сдерживая нахлынувшие эмоции, Катя представилась, глядя исключительно в глаза банкиру. «Пусть Вера сама решит, узнавать меня или нет», – едва успела подумать Катя, как подруга с радостным воплем кинулась ей на шею.
Они сидели вдвоем на заднем сиденье автомобиля и, не умолкая, щебетали, а обалдевший банкир, время от времени оборачиваясь, любовно смотрел на жёнушку и удивлялся тому, как быстро умеет она говорить на совершенно не понятном ему языке. Он никогда не видел её такой возбуждённой, а ведь думал, что хорошо знает свою жену.
– Вера, я понять не могу, как могло случиться, что ты стала итальянкой? Ведь у тебя семья, ребёнок, муж был успешным коммерсантом?
– Был. Вот именно – был, подруга. У тебя ведь тоже был муж? Вы до сих пор вместе?
– Нет. К сожалению, а может, к счастью, мы расстались.
– Ты определись – к счастью или к сожалению?
– Теперь знаю, что всё к лучшему, а раньше сильно переживала. Но ушла от него я, просто не стала ждать, что он сделает это первым. Наш брак изжил себя. Не было больше ни общих целей, ни интересов.
– Жаль! Вы так любили друг друга, – сказала Вера.
– Как видишь, и это проходит. Алексей за короткий срок поднялся в своём бизнесе. А я после родов на работу уже не вернулась, продолжала оставаться домохозяйкой. Я думаю, ему стало неинтересно со мной. Бывало, он обедал в Москве, а ужинал в Лондоне. Приезжал домой – тут я сижу. У меня – цветочки, приусадебный участок, переходный период у ребёнка. Для него всё это – мелко, неинтересно, не тот масштаб. Мы жили в разных ритмах. Однако дать мне возможность роста он тоже не хотел. Шутил: «Была бы моя воля, я бы тебя цепью приковал к плите». Помню, как-то принесла домой самоучитель английского языка, стала заниматься, так он возмутился: «Зачем тебе это?» Когда всё только начиналось, я имею в виду его бизнес, он прислушивался к моим советам, делился своими проблемами. Обедал только дома. А потом всё изменилось. Он объяснил, что теряет слишком много времени на дорогу, а тарелку борща может съесть и в офисе. Я поняла, что теперь мои обеды и наше общение не представляют для него никакой ценности. Для него это стало просто «тарелкой борща». Он отказал мне в удовольствии кормить его. А я жила этими минутами. Понимаешь, я знала, что муж нуждается во мне. Во время обеда мы разговаривали, он делился своими планами, мы были вместе. Постепенно стали всё меньше общаться, и однажды я почувствовала свою непричастность к его жизни. Он всё больше уходил в себя, в свой бизнес, а я чувствовала себя несчастной и одинокой. Порой непонимание и враждебность сменялись сумасшедшей тягой друг к другу. В нашей семье было что-то патологическое: страдания, глубокие психологические травмы – то, что не присуще было другим семьям. Потом отчуждённость стала перерастать во враждебность, и мы начали озлобляться, тихо ненавидеть друг друга. Если бы я не ушла, всё могло бы плохо закончиться. Мы уже не могли нормально разговаривать: только обоюдные претензии… Знаешь, от любви до ненависти… Так что я уверена, что приняла тогда единственно правильное решение: наш развод дал новый толчок для развития, думаю, нас обоих.
– А я уверена, Катюша, проблема наших мужчин в том, что они не были подготовлены морально к успеху, к деньгам, внезапно свалившимся им на головы. Это ведь большое испытание. Не каждый это выдерживал. Знаешь, как говорится, из грязи – да в князи, крышу сносило. Ведь до перестройки были практически нищими и не мечтали, что в короткий срок такая могучая страна рухнет и у некоторых появится возможность внезапно стать богатыми. Начинали примерно одинаково, с равными возможностями, но моральной подготовки ни у кого не было. А к деньгам, славе и успеху надо быть готовыми с детства. Вот Джованни мой – нормальный, адекватный человек. По нему никогда не скажешь, что он потомственный банкир, миллионер, потому что с пелёнок ощущает себя богатым, потому что вместе с генами и образованием получил хорошее воспитание. А наши? Дай им сейчас денег кучу – и сразу всё дерьмо наружу из них полезет. Кстати говоря, почему мы сегодня здесь? Несколько лет назад к Джованни приехал человек из Крыма и сделал предложение, от которого мой доверчивый не смог отказаться. Он решил создать здесь свою фирму, что-то вроде открытого акционерного предприятия. Этот проходимец так сумел войти в доверие, что Джованни сделал его соучредителем и директором своей строительной фирмы. Даже денег ему дал на пятипроцентный пакет акций! Надо отметить, что мой благоверный никогда не имел дела с нашими ребятами. Не знал, что у нас бизнес – своеобразный, такого в Европе не увидишь. Сначала вроде бы всё нормально было. Нам приходили отчёты, что-то строилось, что-то закупалось, и со дня на день должен был запуститься кирпичный завод. И вот представь, звонит нам неделю назад бухгалтер и выдаёт, что этот тип, директор, обворовал Джованни и исчез. По доверенности переоформил все его акции на себя, можешь представить? Никакой завод не строился и тем более – не собирался запускаться! Весь имущественный фонд фирмы, все деньги со счетов исчезли вместе с директором. Хорошо, что это были не последние деньги. Конечно, последними, я полагаю, Джованни таким образом не распорядился бы. Вот такая история. Так что сейчас мы посмотрим, что там – на месте нашей фирмы и завода. И надо будет разыскивать этого мошенника. Правда, надежды мало, что его найдут. Джованни по своим каналам уже навёл справки: оказывается, дома, по месту жительства, его не видели уже месяц. А ведь до последнего дня звонил нам вечерами – как из дому. Рассказывал: мол, только-только пришёл домой, допоздна на работе задержался. Или рапортовал о новых достижениях – будто бы из автомобиля по дороге домой. И всегда жаловался: дескать, такие трудные условия для бизнеса в этой стране, такие непомерно высокие налоги, такие хапуги чиновники. А сам, видимо, с новым паспортом на чужое имя уже гулял где-то в тёплых краях. Или здесь, когда всё это дело закручивал, воспользовался другим именем.
– А как его зовут? – спросила Катя.
– Иван Портко. Такое чисто русское имя, вызывающее доверие. Да ещё и бывший спортсмен, известный футболист. Он своим имиджем подкупил Джованни со старта. И знаешь, что интересно, устраивал встречи таким образом, чтобы никогда не сталкиваться со мной. Видимо, остерегался женской интуиции. Однако, как рассказывал Джованни, всегда подчёркивал, что он – мой соотечественник и мы, дескать, с ним одной крови. Представь, каков мошенник!
