Она полулежала, и рассвет, брызжа солнцем, оттенял ее лицо, не позволяя мне разглядеть его как можно внимательнее.
– Одержимость другим человеком… – подтвердил я, дотрагиваясь своим бокалом до нее почти неслышно, но в кромешной тишине скромный звук показался насыщенным и ярким. – b8! – Черный конь воинственно скакнул вперед, защищая кроткую пешку е 5.
– И что ты посоветовал? – заглянула Алиса мне в самую душу основательным взглядом.
– Посоветовал облить себя бензином и поджечь, – с расстановкой дал определение я. – И гореть долго и яростно… и сгореть дотла… – Улыбка моя, наверное, была страшноватой. – Сказал, что не надо бояться. Лучше сгореть за несколько дней, чем тлеть целую жизнь.
– Еще месяц назад ты так не думал, – заметила Алиса, тонкими пальцами утянув мраморного слона с f1 на с4.
– Он тоже так сказал.
– И ты так говорил.
– Именно, – согласился я, перебрасывая десант в виде черного слона с f8 на с5. – Но сейчас… Я давно не любил, давно не привязывался. Я хочу утонуть, хочу разбиться на осколки. Или в щепу… Иначе все слишком пресно. Хочу… Сгореть дотла… – В тот же момент белые произвели рокировку.
– Не нужно, – очень ласково улыбнулась Алиса и поднялась на ноги. – Нужно остудить тебя, а то и в самом деле сгоришь. – Она потянула меня в сторону водной глади, все еще подкрашенной огнем, но уже дружелюбной.
Синхронно и держа друг друга кончиками пальцев за кончики пальцев, я – ладонью, открытой вверх, она – ладонью вниз, мы вошли в словно раскаленное озеро, которое – напротив – оказалось протяжно-холодным. Вода страстно обхватила наши икры. Звук плавящейся неги встряхнул голосовые связки, мы двинулись дальше, слезящимися глазами глядя на то, как уже несомненно и во главе несчетного светлого войска явилось его величество. Ласковый холод поплыл выше, спустя мгновение мы томно вздохнули, оказавшись в воде по пояс и не теряя каждый своих кончиков пальцев.
– Как хорошо… – прокатилась с шумом состава короткая фраза, пущенная кем-то из нас. Солнце странно погасло, произошел щелчок, который наши герои отчетливо услышали, расплескалась египетская тьма, потом так же быстро, спустя несколько ленивых секунд, всполохнул прежний вид.
Только кончики пальцев мои оказались пусты. Алисы не было, я жалко задергался, чувствуя, как жидкий холод стал чужим и невыносимым. Горячие мокрые руки обняли меня сзади, весом тела заставив плавно погрузиться в воду по шею. Стало неповторимо уютно, гибкие ноги легко оплели мое напряженное туловище, которое в ту же секунду принялось таять.
– Потерял меня? – раскатисто обволокло мои уши вопросом.
– Да, – улыбаясь рассвету не менее ярко, ответил я.
– Испугался?
– И это. – Я сделал короткий шаг вперед и чуть наклонился.
Очень медленно мы поплыли, я – исполняя роль плота, а она – помогая мне ногами, что покинули мои бедра и мелко задрожали где-то за нами.
– Что это было? – спросил я в какой-то момент, начав уставать.
– Затмение, – предположила Алиса и соскользнула влево с моих плеч. Размеренно мы погребли вперед к распаляющемуся солнцу, его цвета становились все сильнее и пламеннее. Вскоре вода перестала казаться глянцевой, и я начал различать собственные руки и ноги. Мы завалились на спины, мерно покачиваясь в водном спокойствии и наблюдая, как наливается ранней спелостью лазурное небо, открывая в теле собственной громады массивные фигуры окладистых облаков.
Робкий всплеск рядом привлек наше внимание. Мы синхронно вернулись к положению взглядов вниз, и, фланируя в обходительной гидросфере, сдвинули веки в область любопытной динамики. Что-то юрко чиркнуло по воде на порядок правее. Мы поплыли глазами туда и успели заметить светлое тело с прозрачным плавником, стремглав вильнувшее вглубь, а оттуда вновь на поверхность в занятном высоком прыжке.
– Дельфин! – ахнул я. – Или не дельфин?
– Дельфин, – подтвердила Алиса. – Надеюсь, не самоубийца.
Но наш новый друг не походил на депрессивного, он лихо выписал еще один воздушный вензель, гибко вспорхнув, и аккуратно приземлился в дружелюбное тело собственной среды. Его зубастая морда не выглядела хищной, казалось, он широко улыбался нам, подсматривая краем глаза.
– Я не слышал, чтобы они были здесь, – плененно таращась и улыбаясь ему в ответ, выдохнул я. – Он странный…
– Они вообще странные, – отозвалась Алиса, ища взглядом полупрозрачное тело, спрятавшееся во вкрадчивой дрожи воды. – Зачем они убивают себя?
– Я о другом. Он – розовый!
Алиса широко распахнула глаза и рот и зачихала водой, сообразив, что так оно и есть.
– Но так не бывает! – выдохнула и вздохнула она наконец.
Проворный обитатель вод мелькнул между нами, взбив хвостом сгустившуюся было гладь и опять на мгновение покорив теплый воздух. Мы попробовали изловить животное за добрый плавник, но оно двигалось слишком быстро, отчего мы ловко поймали сплетения пальцев друг друга.
– Бывает, – сказал я, с любовью глядя на Алису. – Но очень-очень редко. Я слышал, что, когда видишь розового дельфина, нужно загадывать желание. – Я улыбнулся в ответ на ее улыбку. – И я загадал. – Движение тела бросило мои губы к ее лицу, открыв сезон сладостного летнего поцелуя, когда губы принимают обратную форму второй стороны, создавая единение, полное внутренней и внешней гармонии.
– Что именно? – Глаза моей женщины полыхнули любопытством, поджигая мерно тлеющую страсть, после того как нехотя наши губы сквозь карамельный щелчок разошлись.
– Скажу, – протянул я, и в тот момент дельфин пронесся над нами, мастерски штопором вильнул и с брызгами уложился в просторный футляр утреннего моря. – Когда исполнится…
Игры с самым добрым в мире животным продолжились еще десять минут, за это время он лишь раз дался в наши неспокойные руки, позволив недолго повисеть на его шершавом плавнике, после чего юркнул вглубь, оставив нас в объятиях друг друга. Через некоторое время, чуть подержась в стороне, прыгнув еще пару раз, мелькнув чуть дальше, потом чуть ближе, так же неожиданно и из ниоткуда, как появился, дельфин, по всей видимости, отправился в иные воды – славное мельтешение его прекратилось.
Мы недолго подождали дельфиньего возвращения, пока не проявились рядом идущие усталость и холод. В единении с этим фактом мы отвернулись от уже чуть поднявшегося над землей солнца и погребли назад.
Держась за руки, мы вышли на берег, с удовольствием ступая по приветливой земле, щурясь от пережитого волшебства, вплетая пальцы друг в друга и не будучи в силах почувствовать и достичь еще более надежной связи душ и сердец. В такие моменты нет предельной силы объятий, нет пресыщенной ярости поцелуев, именно тогда невозможно почувствовать нужное количество соли для определенного блюда.
