Книга Как работает мир, в котором я живу - Вячеслав Неклюдов

Все мы, рано или поздно, задумываемся о смерти. Кого-то эти мысли мотивируют к действиям, пока живой, и хочется поскорее что-то сделать, ведь потом возможности не будет. Кто-то переосмысливает свою теперешнюю жизнь, изменяет её, понимая, что не будет жить вечно и рано или поздно придёт его час покинуть этот безумный мир. Кого-то мысли о смерти повергают в депрессию. Ему кажется всё бессмысленным, раз это рано или поздно и так в итоге закончится. А кого-то мысли о смерти греют, она притягивает своей неизвестностью, и они с трепетом её ожидают. Им интересно, что же там таится, за этой чёрной ширмой. И некоторые особо любопытные даже решаются за неё заглянуть. Они совершают акт самоубийства, думая, что лучше поскорее попасть в мир душ, где им предстоит жить веки вечные, и расхаживать там молодыми и красивыми.

Что же такое на самом деле смерть? Что за ней таится и почему мы о ней так часто думаем?

Все бесконечные раздумья о смерти в человеческой жизни — благодаря особой функции нашего мозга, полученной в наследство от далёких предков, которым ради выживания понадобилось обрести осознание своей жизни. Понадобилось обособиться от стада, осознать свою отделённость, понять где я, а где не я, приобрести собственное Я, став отдельной личностью. Осознание своего существования — поразительная способность хомосапиенса, и это невероятный эволюционный прорыв. Мы понимаем, кто мы, как тут появились, и что нас ждёт неизбежное исчезновение, смерть. И это прекрасно, но это и ужасно.

Это как если бы мы, люди, построили робота и включили его, а он осознал себя роботом из железа, созданный нами, и нам стоит только повернуть рубильник на его спине — и он перестанет осознавать, перестанет существовать, умрёт. Невероятно, чтобы такое произошло, и просто чудо, что такое случилось с нами.

Представим технологию будущего, способную производить клонирование. Ты заходишь в специальный отсек, аппарат тебя тщательно сканирует с головы до ног и показывает готовность к запуску. В соседнем отсеке находятся микроэлементы, все необходимые вещества для построения человека и рядом расположен отсек налитый водой. Ассистент нажимает кнопку «Запуск», и начинается магическое представление: из этого самого хлама, груды минералов и всевозможных веществ создаётся твоя копия, клон, в точности как ты. Он, начиная с ног, собирается из поочерёдно поступающих частиц, подобно тому как выстраивается дом из поступающих кирпичиков. И это завораживающее действие происходит, пока не будет воссоздан каждый волосок на твоей голове. Итак, последний штрих — и он открывает глаза и, обладая всеми твоими знаниями, всем твоим опытом, всей памятью — в том числе и о том, как ты заходил в отсек для клонирования, — смотрит на тебя и начинает прыгать от радости с возгласом «Невероятно, мне создали клона!». И ему будет трудно осознать, что на самом деле клоном является он сам и минуту назад был лишь только грудой песка. У него будет полное ощущение, что он был здесь с самого рождения. И несмотря на то, что он является живым, осознаёт своё существование и, более того, считает себя оригиналом, — мы его убиваем. Мощнейший аппарат в мгновение превращает его обратно в пыль. Как ничего и не было. И повторять такое можно до бесконечности, став серийным убийцей клонов. Что-нибудь изменилось? Будем ли мы оплакивать его смерть? И является ли это смертью?

Он действительно умрёт, превратившись в пыль, это будет самой настоящей трагедией для тех, кто привык горевать по такому поводу. Единственное утешение — остался ещё один такой же. Однако, исходя из выводов прошлой главы «Иллюзия Я», на самом же деле он так же умрёт, как и ты умираешь прямо сейчас, пока читаешь эту главу. Разница лишь в том, что его последнее Я уже не передаст накопленный опыт за свою столь малую жизнь. Не более того. Оказывается, столь трагичная ситуация не так уж трагична. И исчезновение тела является лишь прекращением непрерывной генерации новых иллюзорных Я, у которых создавалась бы иллюзия непрерывности, как будто они существовали с самого рождения, как в случае с нашим клоном.

И если непрерывность жизни — это всего лишь иллюзия, то и смерть меня — тоже такая же иллюзия. Если нет никакого статичного Я, начало и конец которого можно было бы отследить, и раз каждое мгновение моё настоящее Я умирает и появляется следующее, на такое же короткое мгновение, то и смерть — это лишь прекращение цикла непрерывной генерации и исчезновения новых иллюзорных Я в моем мозге, после которого нет ни мыслей, ни радостей, ни желаний, нет скуки. Нет ничего. Пусто. Так же, как не было ничего и триллионы лет до рождения. Так что даже без смерти тела моё Я прямо сейчас неизбежно умерло бы в любом случае.

Однако это не значит, что стоит перестать скорбеть и оплакивать умерших близких. Ведь мы люди и в наш мозг встроены человеческие программы, согласно которым мы функционируем. И заложенные программы целиком и полностью нацелены на получение удовольствия. К близким людям имеется сильная эмоциональная привязанность, именно поэтому их превращение в пыль становится трагедией. Нам трудно принять, что больше никогда не услышим их голос, не почувствуем их любви, не получим необходимого порой одобрения и поддержки. И мы страдаем, потому что потеряли нечто важное для себя, утратили этот драгоценный источник удовольствия.

Мы также запрограммированы делать все возможное, чтобы выжить. Мы будем карабкаться изо всех сил, цепляясь зубами за жизнь. Однако если бы нам часто нужно было жертвовать собой ради выживания своего вида, то, как бы противоречиво нам не казалось, мы бы с радостью это делали — так как у нас образовалась бы такая программа, выполняя которую мы были бы счастливы. Так, у ряда живых существ есть такая программа — жертвовать собой ради выживания вида. Например, у некоторых видов пауков после спаривания самец добровольно приносит себя в жертву кровожадной самке с целью повысить вероятность рождения потомства, отдав своей любимой ценные питательные вещества, накопленные в самом себе. Всем известно, что самки богомолов съедают головы своих любовников с той же нехитрой целью — успешно родить потомство, причем, опять же, отдать свою голову на съедение или нет, зависит от добровольца. И для них это нормально.

Осознание своей смерти пугает. Кого-то пугает в смерти то, что он прожил малоэффективную жизнь. Дом — работа, работа — дом. И так всю жизнь. Ничего толком не сделал. Не оставил следа в истории, не повлиял на развитие человечества, не сделал вклад в науку и культуру. Даже нормально не повеселился и не попутешествовал, а ведь так хотел. Кого-то пугает неизвестность. Кому-то страшно попасть в ад, а кому-то — реинкарнироваться в жука, ведь он считает жизнь жука гораздо никчемнее человеческой. Меня же в смерти пугает невозможность повторения жизни. Мне трудно смириться с тем, что шанса что-либо сделать в этом мире больше не будет никогда. И я даже не смогу оценить уже прожитую жизнь, взглянув на неё со стороны. Я больше никогда и нигде не появлюсь. Больше не смогу сказать никому «Привет, как дела?». Больше никогда не смогу почувствовать холод, боль, страх, радость. Я вернусь туда, где был до рождения. Меня не было триллионы лет до и не будет триллионы лет после. Умирание тела — это как отключение робота от питания, и единственное отличие в том, что металлического робота всегда можно включить вновь. Мы же потухаем навечно. Мы исчезаем в пустоту — и ничего нет. Как ничего и не было. Нет никакого следующего мира, следующей жизни. Как только мозг прекратит генерацию электрических импульсов, я перестану быть. И хочется это исправить. Но исправить это невозможно. И единственное, на что я могу повлиять — это использовать свой единственный шанс прямо сейчас что-либо сделать в этом мире, прожив жизнь, похожую на шедевр, выделяющийся среди многих других обилием ярких красок, — или же попросту упустить его.