Фэнси беспокоило не только подчеркнутое внимание Констанции к ее титулу. Она скоро заметила, что Джонатан и его мать уделяют внимание только ей, словно забыв об Эллен. Они даже представляли сестру не сразу, а лишь через несколько минут, как будто внезапно спохватившись. Фэнси не нравилось, что люди после таких визитов начинали говорить о скорой помолвке, а хуже всего — считали невестой Джонатана именно ее.
Эллен тоже чувствовала себя обиженной, и Фэнси очень переживала за сестру. Решив выяснить, чего же все-таки добивается Джонатан, она накануне отъезда отправилась искать его. Джонатан сидел у себя в комнате и читал газету. Фэнси плотно закрыла за собой дверь и решительно начала разговор:
— Мне неудобно говорить об этом, но я хотела бы знать, каковы ваши намерения относительно моей сестры.
— Относительно Эллен? — переспросил Джонатан, улыбаясь и откладывая газету в сторону. Он поднялся с места и, пройдя через всю комнату, бережно взял руку Фэнси и прикоснулся к ней губами. — Они ничуть не изменились, уверяю вас. А почему вы спрашиваете? Что-нибудь не так?
Фэнси внимательно посмотрела на Джонатана. Казалось, он говорит вполне искренне. Его лицо выражало лишь дружеское участие и готовность помочь, а во взгляде не чувствовалось ничего подозрительного. Почему же она сомневается? Закусив губу, Фэнси высвободила руку и непроизвольно вытерла ее о платье. Что она делает? — пронеслось в голове. Как можно устраивать сцены только из-за того, что Джонатан, как ей кажется, уделяет Эллен недостаточно внимания? Фэнси не могла просто так, с ходу, заявить, что Джонатан вместе с матерью сознательно пытаются ввести всех в заблуждение, не говоря, кто из сестер станет его невестой. Не могла Фэнси и пожаловаться на манеру Констанции упоминать к месту и не к месту о ее дворянском титуле — такие претензии показались бы мелкими и недостойными баронессы.
— Ну что вы. — Фэнси вздохнула, поняв, что сейчас, скорее всего ничего выяснить не удастся. — Я немного разволновалась и хотела, чтобы вы меня успокоили. — Она пошла к двери и через плечо оглянулась на Джонатана. — Но все-таки, если вы передумаете, скажите об этом сразу. Когда мы приедем в Уокер-Ридж, будет уже слишком поздно говорить, что мы где-то совершили ошибку.
— Поверьте, мои чувства к Эллен остались прежними, — тихо произнес Джонатан, — хотя, если что-то изменится, вы первой узнаете об этом, даю слово. Но вообще-то, — он улыбнулся, — я не очень хорошо понимаю, в чем причина вашего беспокойства. Ведь мы с Эллен собирались лишь получше узнать друг друга. Нас пока еще никто не думал объявлять женихом и невестой, а о помолвке даже речи не заходило. Насколько я помню, мы ведь всегда считали, что каждый из нас волен в любую минуту передумать, не так ли?
Фэнси нахмурилась. Слова Джонатана звучали убедительно. В конечном счете, именно за этим они сюда и приехали — Джонатан не раз говорил, что ему и Эллен надо присмотреться друг к другу. И вот теперь она слышит из его уст, что его чувства к Эллен остались прежними. Но беспокойство почему-то не оставляло Фэнси. Все еще ощущая какую-то непонятную внутреннюю тревогу, она пожелала Джонатану спокойной ночи и ушла к себе.
Когда дверь за Фэнси закрылась, Джонатан вновь сел в кресло и погрузился в размышления. Баронесса оказалась умнее и проницательнее, чем он предполагал, и обращаться с ней нужно очень осторожно. Если Фэнси заподозрит, что именно ее он хочет сделать своей невестой, она немедленно уедет с сестрой в Англию, а он останется ни с чем. Джонатан никогда особенно не стремился обзавестись семьей, но понимал, что должен найти себе спутницу жизни — хотя бы для того, чтобы иметь наследника. Кроме того, в последнее время ему стало ясно: огромного наследства, оставленного отцом, не хватает, чтобы вести такую жизнь, к какой он стремился. Джонатан был страстным игроком и за прошедшие годы не раз крупно проигрывался. После одной проведенной за игорным столом ночи он вынужден был уступить Чансу несколько тысяч акров земли. — Проигрыши, однако, не останавливали Джонатана, и он был всегда готов ставить на кон крупные суммы, вверяя свое счастье резвости скаковой лошади или броску игральной кости.
Несколько раз, когда Джонатан проигрывал большие деньги, ему помогал Сэм. Весной, однако, Сэм твердо сказал, что больше не будет этого делать. Джонатан, заявил он, должен, наконец, научиться жить по средствам. Именно тогда, после разговора с Сэмом, Джонатан впервые задумался о том, где взять деньги. Отказаться от давнего пристрастия к игре он не хотел. Ему виделось два способа поправить свое положение — либо пойти на какие-нибудь финансовые махинации, либо жениться.
Делиться с женой своим состоянием Джонатан, разумеется, не собирался. Брак был нужен ему для другой цели. По завещанию Джона управлял всем имуществом Уокеров Сэм, однако, женившись, Джонатан получал значительную часть наследства. Женитьба представлялась Джонатану прекрасным выходом из положения. Но найти подходящую невесту в Виргинии было сложно, и Джонатан отправился в Англию. Там он рассчитывал не только найти себе спутницу жизни; в ходе поездки он занимался и другими делами.
Корабль, на котором Джонатан прибыл в Ричмонд, привез большую партию товаров. Для непосвященного она состояла лишь из металлических топоров и ножей, а также безделушек — ходового товара у индейцев. Но под ними, в укромном, скрытом от глаз посторонних месте, лежали ящики с мушкетами и пулями. Ввоз оружия в колонию был запрещен, и оно стоило очень дорого. Джонатан улыбнулся, подумав, что партия прибыла как раз вовремя — в долине Огайо индейцы совершали набеги на переселенцев. За каждый мушкет краснокожие не раздумывая отдавали множество шкурок.
Подумав о том, какие баснословные барыши ждут его впереди, Джонатан еще больше расплылся в улыбке. Никто, разумеется, не посмеет утверждать, что он причастен к незаконной продаже оружия индейцам. Ведь он принадлежит к Уокерам, одному из самых богатых и уважаемых семейств в колонии. В то же время Джонатан достаточно умен и никогда не участвует лично ни в каких темных делах. Он лишь давал деньги, а все вел по его поручению один из его доверенных. Но если бы вдруг вокруг Джонатана начался скандал, он хорошо знал, что делать, — достаточно обратиться к Сэму, и тот уж наверняка постарается спасти доброе имя Уокеров.
Тихий стук в дверь прервал размышления Джонатана. Через мгновение дверь открылась, и на пороге появился Симмонс. Джонатан удивленно поднял брови и пристально посмотрел на слугу. Впрочем, он не понял по выражению лица Симмонса, какие вести он принес.
— Мы обо всем договорились, — негромко сказал Симмонс, кланяясь своему хозяину. — С Тэкерами я встречаюсь около Зеленых Ручьев.
— Они знают, что ты поедешь за нами?
— Да. — Слуга кивнул. — Но они думают, что я действую в одиночку, и ни в коем случае не побеспокоят вас. Кроме того, мы договорились: о нашей встрече никто не должен знать.
— Ты уверен, что с Тэкерами можно вести дела? — Джонатан озабоченно потер подбородок. — Ведь они пользуются не самой лучшей репутацией.
Симмонс улыбнулся:
— Да, они не ангелы, однако я могу на них положиться. Мы родственники, а своих они не обманывают.
