Тут губы лорда Элсвика дернулись.
– Напротив, – сказал он. – Я не сомневаюсь, что выстрелите. Но если вы, сударыня, согласитесь пойти на компромисс, я пошлю за плотником и велю приделать на ведущую в мою комнату дверь несколько задвижек с вашей стороны. Как только вы их задвинете, мои дурные намерения леди Лавине будут не страшны.
Миссис Банти благосклонным жестом дала понять, что согласна, после чего отправилась заниматься своими делами: разбирать одежду Лавины.
– Прошу прощения, милорд, – растерянно промолвила Лавина, соображая, как защитить свою камеристку от гнева маркиза. – Миссис Банти привыкла оберегать меня от всего…
– Даже не думайте, – сказал он, прикрывая глаза ладонью, – извиняться за миссис Банти. Я бы ни за что на свете не упустил возможности познакомиться с ней.
– Но ее тон…
– Напомнил мне мою старую гувернантку. Я ее очень любил. А теперь простите, мне нужно пойти распорядиться насчет задвижек. Если миссис Банти вернется, а они еще не будут готовы, я начну опасаться за свою жизнь.
– Но вы еще не дали ей пистолет, – шутливо напомнила Лавина.
– Я не сомневаюсь, что у нее где-то свой припрятан.
И он ушел. Лавина проводила взглядом этого удивительного человека, новые грани личности которого все время открывались ей.
* * *
Когда граф пришел вести дочь к обеду, глаза его восторженно засияли.
– Ты восхитительно выглядишь, милая! – вскликнул он.
– Не правда ли? – подхватила миссис Банти, имевшая все основания гордиться своей работой.
Золото в отделке комнаты вдохновило ее нарядить свою любимицу в атласное платье золотистого оттенка, украшенное рюшем цвета лаванды. Поверх него она надела полуюбку из атласа того же цвета, а из-под золотого платья выглядывали оборки белой шелковой нижней юбки.
Сзади платье переходило в шлейф, расшитый фиолетовыми и золотыми анютиными глазками. На груди был низкий вырез. Не настолько низкий, чтобы показаться чересчур откровенным, но достаточно, чтобы открыть изящный бриллиантовый кулон. Лавандового цвета атласные туфельки и белые перчатки довершали наряд Лавины.
– И это целиком ваша заслуга, сударыня, – сказал граф, который всегда был очень вежлив с миссис Банти, потому что побаивался ее.
– Спасибо, милорд. – Камеристка милостиво приняла похвалу и занялась своими делами.
Граф отступил на шаг, чтобы рассмотреть дочь получше, и счастливо вздохнул.
– Ни одна леди с тобой не сравнится.
– Здесь не будет других леди, папа, – рассмеялась Лавина.
– Будет. Маркиз пригласил несколько гостей из числа своих соседей. Будут приходской священник и мэр с женами и еще, кажется, какие-то бедные родственники, которые живут на его землях.
Лавина изумленно захлопала глазами.
– А я думала, он никогда не принимает гостей!
– Похоже, сделал исключение.
– Знакомить меня с семьей…
– Что ж, он подошел к делу основательно, и нам это на пользу.
«Или ему», – подумала Лавина, но вслух ничего не сказала.
Тут в дверь постучали, Джил пошла открывать и впустила в комнату маркиза.
Он был великолепен в черном вечернем костюме и ослепительно-белой рубашке, украшенной алмазной булавкой.
Лавина насилу отвела от него взгляд. В голове пронеслось, что она еще никогда не видела такого красивого мужчину.
Маркиз галантно поклонился в ее сторону.
– Примите комплимент, сударыня, – промолвил он. – Такой невестой, как вы, гордился бы любой.
– Я рада, что вы находите меня достойной себя, – ответила Лавина с такой же любезной интонацией.
– Чтобы выглядеть идеально, не хватает одной мелочи, – сказал он. – Окажите мне честь, наденьте вот это.
Только сейчас она заметила, что в руках маркиз держал большую плоскую черную коробку, которую открыл, явив ее взору набор драгоценных украшений умопомрачительной красоты.
На белом атласе лежали ожерелье, диадема, браслет, серьги и две броши – все золотые и осыпанные великолепными изумрудами.
– Это изумруды Элсвиков, – пояснил маркиз. – Всякий, кто увидит вас в них, поверит в нашу помолвку. – Он немного повернулся, чтобы показать драгоценности миссис Банти, и кротко произнес: – Я бы хотел узнать ваше мнение, сударыня.
– Очень красиво. И уместно, – одобрила та.
– Что вы предложите надеть сегодня?
Женщина задумалась.
– Ожерелье, диадему и серьги, – сказала она.
– А браслет?
– Это лишнее, – уверенно заявила камеристка.
– В таком случае окажите любезность.
Он отступил, давая миссис Банти возможность произвести необходимые манипуляции.
Когда украшения были надеты, Лавина поняла, что никогда не выглядела так изумительно. Она действительно была похожа на маркизу.
– Ко мне наведались несколько родственников, – пояснил Элсвик. – Они, конечно же, узнают эти украшения. Если приедет посыльный королевы, я сделаю так, чтобы и он сделал правильные выводы, и… и все остальные.
– Все остальные? – не поняла Лавина.
– Я надеюсь, что местная газета пришлет своего человека. Я велел Хансбери, когда он ходил отправлять телеграмму, намекнуть там о нашей помолвке, и он считает, что брошенное им зерно упало на благодатную почву. Если появятся незваные гости, швейцару велено пропустить их.
Лавина вынуждена была признать, что маркиз играет свою роль превосходно.
Перед тем как выйти из комнаты, граф шепнул ей:
– Вы сегодня оба великолепно выглядите.
Девушка возмущенно шепнула в ответ:
– Папа, что за глупые мысли!
– Как скажешь, милая, как скажешь…
Под руку с маркизом она спустилась к обеду, где их уже ждали местные вельможи и родственники. Всего их было шесть человек, все в возрасте и немного взбудораженные приглашением в Элсвик-Тауэрс.
Жена мэра поведала Лавине о доброте лорда Элсвика.
– Все они на самом деле живут за его счет, потому что он дает им жилье и оплачивает бóльшую часть счетов, – доверительно прошептала она. – Возможно, он не рассказал вам об этом, потому что предпочитает, чтобы о его добрых поступках не знали.
– Я начинаю это понимать, – пробормотала Лавина.
Разумеется, она понимала, что эта доброта имеет две стороны: в обмен на свою щедрость он рассчитывал на то, что, когда понадобится, родственники откликнутся по первому зову. Однако от ее внимания не укрылось, что все они, похоже, души в нем не чаяли и разговаривали совершенно без страха.
