– Мнение других не имеет значения.
– Вам легко говорить. До вас никому нет дела. Журналисты едва ли догадываются о вашем существовании, не так ли? Вы похожи на призрак. Я с трудом нашла информацию о вас в Интернете.
– Анонимность является важной частью моей работы. Мне необходимо иметь возможность растворяться в толпе.
– Вы правы. Наверное, вы чувствуете себя таким… свободным.
Он засмеялся и откинулся на спинку кресла:
– Не совсем.
– Меня немного смущает собственная реакция. То, что случилось, с легкостью может заставить Бастиана и других ждущих за кулисами передумать жениться на мне. Но я почему-то не радуюсь.
– Никто не любит, когда о нем дурно отзываются.
– Согласна. Но я чувствую себя просто ужасно.
Майкл повернулся к ней и пронзил ее взглядом своих серых глаз.
– Ева, вы принимаете все слишком близко к сердцу.
– Вы уже говорили это.
– Значит, нужно повторить.
– Вам и вправду не все равно, что я слишком чувствительная и что мне больно?
– Нет.
– Почему?
Он молчал какое-то время, глядя в окно, а потом снова повернулся к ней:
– Вы напоминаете мне одного человека. И об этом я тоже говорил. – Майкл снова замолчал и посмотрел на свои руки. – Вы напоминаете мне мою жену.
– Мне казалось, вы больше не женаты, – ответила Ева, и ее сердце болезненно сжалось. Ей совсем не хотелось бороться с влечением к женатому мужчине.
– Я не женат. Моя жена умерла, – с тоской в голосе ответил Майкл.
– Мне… – У нее запершило в горле. – Мне очень жаль. – Ева чувствовала себя глупой. И слабой. Она жаловалась ему на свою судьбу, толковала ему о любви, словно была экспертом в подобных вопросах, и все это время она разговаривала с мужчиной, который любил и потерял.
Тогда как сама она никогда никого не любила, помимо членов своей семьи. Хотя в ее жизни тоже была трагическая потеря. Она лишилась матери… а потом от них ушел Ксандер, когда Ева так сильно в нем нуждалась.
– Она… болела. Ее нельзя было спасти, – безучастным голосом пояснил Майкл.
– А у меня умерла мама, – едва слышно сказала Ева. – Очень внезапно. Я плохо ее помню, но все равно мне ее очень не хватает. Думаю, такие потери переживаются всегда нелегко.
– Вы правы. Я сожалею о вашей матери.
– А я о вашей жене. Искренне.
– Спасибо, – безжизненным голосом произнес Майкл.
– Нам еще долго лететь? – спросила Ева, когда почувствовала, что тема, касающаяся его жены, закрыта.
Майкл не желал вдаваться в подробности, и она его не винила. Но ей хотелось узнать больше и как-то помочь ему, даже если она знала, что это невозможно.
– Еще один час. Надеюсь, погода нас не подведет.
– Я не очень люблю летать. Меня не вдохновляют жесткие посадки.
– Шале находится высоко в горах. Там всегда много снега и дуют сильные ветры. Но не стоит беспокоиться, если нам не повезет, мы будем кружить в воздухе или запросим разрешение на посадку в местном аэропорту. А позже воспользуемся вертолетом.
– Идея с последним нравится мне еще меньше.
– Я замолвлю словечко перед тем, кто заправляет погодой, и мы увидим, что я могу сделать для вас.
– А теперь вы действительно заставляете меня почувствовать себя глупой.
– Простите. Но я думаю, что вы совсем не такая. Я предпочитаю летать самолетом, а не ездить на машине, но последнее более практично для непродолжительных поездок. Так что я вас понимаю.
Ева с трудом сдержалась, чтобы не расплакаться. Майкл попытался понять ее и сделать так, чтобы она почувствовала, что ему не все равно. Даже если он чудесно разбирался в людях и предпочитал, чтобы его подопечная была в хорошем расположении духа, а не бунтовала.
Ева давно поняла, что ожидать понимания от других ей не приходится.
Ставрос был чудесным братом, но его никогда не было рядом. Он руководил огромной корпорацией, которая обеспечивала значительную долю финансирования национального бюджета Кионоса. И у него почти совсем не оставалось времени для общения с Евой.
К тому же она была на тринадцать лет моложе, что всегда заставляло ее чувствовать себя слишком маленькой, чтобы общаться с ним на равных. А Ксандер вообще ушел из дома. Он забросил свои обязанности и занимался тем, что доставляло ему удовольствие. Поэтому от него тоже не было никакого толку.
– Спасибо, – тихо сказала Ева. – За то, что подняли мне настроение.
– Это все шампанское.
– Ну уж нет, – рассмеялась она. – Думаю, все случилось благодаря вам.
Выражение лица Майкла вдруг стало серьезным.
– Не стоит привыкать к этому. Я не смогу быть таким очаровательным на протяжении двух недель.
– Мне кажется, вы говорите неправду.
– Нет, Ева, – возразил Майкл. – Поверьте мне, я не из приятных людей. И чем скорее вы это поймете, тем лучше.
– Вы только так говорите. Но вам следует знать, что я очень упрямая. И я не собираюсь верить вашим словам только потому, что вы пытаетесь убедить меня, что это правда.
– Будет лучше, если вы поверите.
– А я думаю, будет лучше, если я поспорю с вами.
Майкл покачал головой и нажал кнопку вызова стюарда.
– Теперь мне нужно чего-нибудь выпить. Похоже, меня ждут две очень долгих недели.
К большой радости Евы, посадка прошла очень плавно.
Шале находилось на склоне горы, покрытой вечнозелеными деревьями и прятавшейся под толстым слоем снега, такого гладкого и идеального, как помадка на свадебном торте.
– Ваш багаж перенесут в машину, которая ждет нас внизу, – сказал Майк, поднимаясь с места.
Дверь открылась, и в кабину ворвался холодный, морозный воздух.
– Ничего себе! – воскликнула Ева, кутаясь в шерстяное пальто. – Здесь холодно. У нас дома нет такой стужи.
– Вы много раз бывали в местах, где есть снег?
– Не очень. Несколько раз мы ездили на каникулы в горы, чтобы покататься на лыжах, но это было давно. Скажу честно, я никогда не была большой поклонницей снега.
– Почему?
– Ну, он холодный, – поморщилась Ева. – А когда тает, мокрый. А чему радоваться, когда ты замерз и весь промок.
– А я привык к нему, – ответил Майкл, надевая пальто. – В России часто идет снег.
– Не сомневаюсь. – Ева начала медленно спускаться по трапу, с восторгом глядя по сторонам. – Вы любили играть в снежки?
– Да, но у меня почти не было времени на развлечения. Я начал работать в очень раннем возрасте, что у меня на родине не является чем-то необычным. Наша семья жила небогато, поэтому я помогал, как мог.
