Грейс поспешила к выходу следом за врачом, плотно прикрыла за собой дверь — и вовремя! К своему ужасу она услышала позади проклятья. Бедный Анри! Он изливал свои чувства по-французски. Придется посвятить в тайну Рубена, а Мэб попросить, чтобы приказала парню держать язык за зубами.
Впервые в жизни Грейс обрадовалась своему увечью и старалась топать погромче своим ботинком, чтобы заглушить голос Анри. Фрит ушел вперед, и Грейс надеялась, что он ничего не слышал.
Когда Грейс вошла в гостиную, Фрит как раз сообщал Мейберри, что пациент «должен лежать». Грейс воспряла было духом, но тут Фрит сказал:
— Я считаю, мистер Мейберри, что надо поставить в известность сэра Джеймса. В конце концов, он мировой судья, и ему решать, что делать с раненым.
— Согласен, — сказал Мейберри. — Мистер Вуфертон тоже так считает. Только мне хотелось бы сначала собрать какую-то информацию по делу, чтобы было о чем докладывать сэру Джеймсу. Пока что я не обнаружил никаких следов тех, кто стрелял, а ведь кто-то наверняка что-нибудь слышал или видел. Не могли же они раствориться в воздухе! Хотелось бы поспрашивать местных крестьян.
Грейс, приободрившись, поддержала Мейберри.
— Я полностью согласна с вами, мистер Мейберри. А потом, доктор Фрит, вы сами говорили, что состояние раненого неустойчиво. Может, пока не стоит беспокоить сэра Джеймса, как вы думаете? Может, имеет смысл подождать денька два?
К радости Грейс, доктор Фрит согласился с ее доводами, но вот он заговорил снова, и она недовольно поморщилась.
— Думаю, было бы неплохо, если б Рубен поселился пока здесь. Как вы думаете, Мейберри, можно ему выделить какое-нибудь вознаграждение от управы? В спальне, где лежит раненый, поставить койку и…
— Не считаете ли вы, — холодно проговорила Грейс, — что вам следовало справиться у меня, согласна ли я принять Рубена?
Доктор Фрит удивленно воззрился на нее поверх пенсне.
— А что вы имеете против, мэм?
— Мне нетрудно ответить. Если присутствие раненого не представляет какой-либо опасности ни для меня, ни для Джемаймы, то что будет с репутацией моей служанки, если Рубен поселится в этом доме? Более того, я думаю, ее отец Джо Пайпер ни за что на это не согласится.
— Вы правы, — кивнул Мейберри. — Джо не жалует Рубена. Он уже давно считает, будто Рубен увивается за Джемаймой.
— Так что же делать?
Грейс одарила его ослепительной улыбкой.
— Да ничего, доктор Фрит. Тут разве что ночью не будет посетителей, а днем постоянно кто-то будет находиться, не считая Рубена и Мэб. Происшествие вызвало широкий интерес, сами знаете. Так что ближайшие несколько дней я ожидаю множество гостей.
Анри с опаской посмотрел в зеркало, которое поднес Рубен. Парень сделал все, что мог. Самого Анри не очень-то беспокоило, как он выглядит, но Рубен, наверное по просьбе Грейс, побрил его, вымыл и расчесал волосы. Небось, придет сейчас полюбоваться.
Анри отодвинул рукой зеркало.
— Хорошо, mon brave.
Парень просиял.
— Я скажу Джемайме, чтобы несла завтрак.
Анри поблагодарил и откинулся на пышные подушки, сложенные горкой. Одна из них была подложена ему под локоть, чтобы перевязь, на которой висела рука, не давила на шею. Теперь перед ним открылся более широкий обзор, чем когда он лежал плашмя. Видно было поле за окном, и, повернув голову, можно было осмотреть комнату. Кроме деревянной кровати, на которой он лежал, — с простыми стояками для балдахина, но без самого балдахина, в комнате перед камином стоял длинный сундук, на нем были сложены стопкой какие-то вещи. У стены стоял небольшой шкаф. Больше, пожалуй, и ничего, кроме небольшого столика у кровати. Женщина явно небогата.
Тем большей благодарности заслуживала еда, которую принесла вскоре молоденькая служанка. Увидев его, бодрого и оживленного, она в смущении остановилась.
— О, да вы почти встали!
От подноса, который девушка держала в руках, шел упоительный запах.
— Завтрак, сэр. Мисс Грейс сказала, что жидкая каша вам, наверно, уже надоела.
Она убрала с подноса салфетку.
— Яичница, да?
— Омлет, — подтвердила служанка. — Я потерла туда немножко сыра. Мисс Грейс сказала, что доктор Фрит запретил давать вам свинину, а то я сделала бы настоящую яичницу с беконом.
После сыворотки, овсянки да бульона, ну разве что с волокнами вареной курицы, от которых его уже воротило, омлет показался Анри роскошным лакомством.
— Давайте сюда ваш омлет, мадемуазель Джемайма! Я сейчас его проглочу!
Девушка хихикнула и начала его кормить. Анри долго не вытерпел.
— Laisse-moi![7]
Джемайма непонимающе заморгала.
— Дайте мне вилку, я попробую есть сам.
— Не знаю, — растерялась девушка, — как к этому отнесется мисс Грейс.
— Но мисс Грейс здесь нет, — сказал Анри, заговорщицки подмигнув. Он протянул здоровую руку, и служанка дала ему вилку. — Держите тарелку поближе, хорошо?
Она поднесла тарелку к его подбородку, и он, вполне сносно действуя вилкой, стал быстро есть, не обращая внимания на Джемайму, которая от удивления широко открыла глаза. Доев, он улыбнулся ей.
— Merci, мисс Джемайма. Вы великолепно готовите.
Девушка залилась краской и стала теребить кудряшку, выбившуюся из-под чепца.
— Посмотрим, когда вы станете есть по-настоящему, — проговорила она, хихикая. — Омлет — это ерунда. Только в наших краях по-французски не готовят.
Анри засмеялся.
— Ничего, я прекрасно обойдусь, мисс Джемайма.
— Сэр, не зовите меня «мисс». Какая из меня леди? Зовите меня Джемайма.
Послушалось странное постукивание, словно
что-то тащили по лестнице. Анри не успел разобраться, что это за звуки, когда Джемайма подхватила поднос.
— Мисс Грейс идет. — Она склонилась к Анри и шепнула: — Не говорите ей, что ели сами!
Анри кивнул, думая о том, что странные звуки связаны каким-то образом с хозяйкой дома. Может, она тащит что-то тяжелое? Тут ему вспомнилось, что эти звуки он вроде бы слышал и раньше. Да-да, он слышал их вдалеке, приглушенные. Пару раз слышал и вблизи — короткий резкий стук. В коридоре служанка что-то сказала, знакомый голос — голос его спасительницы — ей что-то ответил. Анри не прислушивался, думая лишь о том, что стук прервался. Потом снова начался, и, когда Грейс вошла в комнату, до него дошло, что звук производит она сама.
Он с недоумением уставился на нее, гадая, что это может быть. А потом она ласково улыбнулась ему, и все было забыто:
— Ну вот, совсем другое дело! Анри потер пальцами подбородок.
