Вернулся Роман. К моему изумлению, в руках он держал букет цветов.
— Подарок, — коротко бросил он, увидев мои округлившиеся глаза.
Я удивилась еще больше, когда разглядела бутылку шампанского, нахально выглядывавшую из внутреннего кармана куртки.
— Можно подумать, ты на свидание к даме собрался, — сказала я.
— Ох и язва ты, Женька! Не могла промолчать, — кажется, Алексеев обиделся.
Мы подъехали к пятиэтажному дому и вылезли из машины.
— Добрый конь, — Ромка с довольной улыбкой зажиточного хозяина погладил автомобиль по капоту, — пошли.
Ромкин дружок жил на пятом этаже, так что мне пришлось немного попыхтеть, взбираясь по лестнице и бережно удерживая на руках жалобно пищащего кота. Наконец, мы остановились перед дверью, обитой ярко-красным дерматином, и нажали на кнопку звонка.
Дверь распахнулась... На пороге стояла девица поразительной наружности: высокая, с густой гривой каштановых волос, красивыми волнами ниспадающих на широкие плечи, пронзительно-зеленые глаза просвечивали меня, словно рентген, алые губы были растянуты в ослепительной улыбке, обнажавшей белые и крепкие, как у негра, зубы. А одежда!!! Боже мой, да о таком даже в самых смелых мечтах не подумаешь! Коротенькие, по самый аппендицит, кожаные шорты цвета корриды обтягивали ее крепенькую... фигурку; под цвет шортиков — кожаная жилеточка, застегнутая до самого подбородка. Единственным, на мой взгляд, недостатком девушки было почти полное отсутствие груди. Впрочем, сама она, по-моему, не особенно комплексовала по этому поводу. Ноги, обтянутые черными колготками, заканчивались десятисантиметровыми каблуками, что делало эту вампиршу еще выше.
— Ромашка приехал, — густым контральто пропела хозяйка, — и подружку привез! А я вас уже заждалась. Проходите, сейчас будем обедать. Ах, простите, я забыла представиться. Розалия.
С этими словами она протянула мне по-мужски широкую ладонь.
— А вы, видимо, Евгения, Ромашкина подружка. Он очень много про вас рассказывал.
Я открыла рот, чтобы сообщить Розалии, что вовсе не являюсь Ромкиной подружкой, но получила ощутимый тычок под лопатку и привела челюсть в начальное положение. Но что творилось с Алексеевым! Он краснел, бледнел, покрывался испариной и зачем-то надувал щеки, словно собирался сделать важное заявление. Тем временем девица заставила нас раздеться в прихожей и выдала тапки. Честно говоря, терпеть не могу домашние тапочки: дома предпочитаю ходить в мягких удобных туфельках. Здесь же пришлось подчиниться правилам хозяйки, и я влезла... в белые тапочки с огромными пушистыми помпонами. Мне не понравилось такое совпадение, однако я смолчала. Мы гуськом прошагали в комнату Розалии, напоминавшую будуар маркизы де Помпадур, обилие зеркал, драпировок и разных мелочей, призванных украшать жизнь женщины, повергало в шок. «Интересно, как Ромкин дружок смотрит на такие интерьерные изыски?» — подумала я.
Розалия царственным жестом указала на низкий диванчик:
— Присаживайтесь, пожалуйста. Я организую обед.
С этими словами она выплыла из комнаты. Признаюсь, меня не покидало ощущение какой-то фальши.
— Ромка, а где твой друг? Он скоро придет? И где это он отхватил эту Дракулу?
Вопросы сыпались из меня, как горох. Роман же молчал, как китайский император, и лишь надувал щеки.
— Ну, чего молчишь, мандарин несчастный?
— Это он, — выдохнул сосед.
— Кто? — опешила я.
— Дружок мой.
— Где, — я обалдело огляделась по сторонам.
— Розалия, — Алексеев проявлял чудеса бестолковости.
— Слушай, сообразительный ты мой, — зашипела я, как кобра, готовая к броску, — объясни по-человечески, кто есть кто. Иначе я за себя не ручаюсь.
— Розалия — мой дружок и есть.
Таких ударов я не испытывала давно! Розалия оказалась банальным трансвеститом. Но это еще полбеды. Алексеев! Вот в чем вопрос! Откуда, спрашивается, у него такой дружок? Чем же Ромка занимается в свободное от службы время? Мой мозговой центр явно не справлялся с непосильной задачей, я почти физически ощущала, как голова начала плавиться. Чтобы процесс этот не зашел слишком далеко, я решила выяснить все у Ромашки, как ласково называла (или называл) его Розалия. Черт! Я от досады сплюнула на ковер. Как привести в соответствие грамматику русского языка и сексменьшинства?
Вошел Розалия, толкая впереди себя сервировочный столик на колесиках. Я покраснела, словно узнала некую постыдную тайну хозяина или хозяйки.
— Я вижу, Ромочка посвятил тебя в мою маленькую тайну. Не смущайся. С Романом нас связывают чисто дружеские отношения, хотя, признаюсь, мне хотелось бы большего. Увы! Этот мир так жесток, дорогая. Безответные чувства не редкость в наше безумное время.
Розалия заметно взгрустнул, нежно поглядывая на Ромку.
— А в миру... В смысле, в жизни... ну... — я не находила нужных слов.
— Я поняла. Непосвященные зовут меня Игорь. Игорь Иванов. Если тебе удобнее звать меня так, воля твоя. Роман рассказал мне кое-что о твоей проблеме. Влипла ты серьезно. Я знаю нравы нашей милиции не понаслышке. Собственно, Ромочка и познакомил меня с ними...
Алексеев беспокойно заерзал на диванчике, а я бросила злорадный взгляд в его сторону.
— Разреши мне взглянуть на фотографии, — попросил Игорь.
Выпустив наконец из рук подозрительно притихшего кота, я поднялась и протопала в прихожую за сумочкой. Вернувшись, застала душераздирающую картинку: Монморанси уютно устроился на столике и с аппетитом поедал сырокопченую колбасу. Никто его не прогонял, наоборот, приятели с умилением наблюдали за котом.
— Милый котик, — улыбнулся Иванов.
Милый котик благодарно мяукнул и перебрался на колени к Розалии, довольно урча.
«Чудные дела твои, господи», — подумала я и протянула конверт с фотографиями.
Несколько минут, показавшихся мне бесконечно длинными, Игорь рассматривал снимки.
— Думаю, я смогу кое-чем вам помочь.
Мы с Ромкой вопросительно уставились на Игоря.
— Есть у меня некоторые... м-м... знакомства в нашей администрации. Попытаюсь их использовать.
Вот это да! Оказывается, наши градоначальники любят не только с девочками в баньке париться. Впрочем, пристрастия власть имущих сейчас как нельзя кстати.
— Что ж, — подвел итог Игорь, — сегодня вечером и начнем, а сейчас, дорогая, я покажу тебе твои апартаменты.
Столь пышно Розалия-Игорь назвал небольшую комнатку, весьма простенько обставленную, — в ней была лишь кровать, правда, столь грандиозная, что приходилось только удивляться, как ее туда втиснули. Комната заметно отличалась от предыдущей и походила скорее на келью монаха-одиночки. По правде сказать, мне было абсолютно все равно, куда поместить для отдыха мое бренное тело и гудящую от впечатлений дня голову. Предложи Розалия-Игорь коврик у порога, я с радостью умостилась бы и там. Другое терзало: мы ни на шаг не продвинулись в раскрытии тайны смерти моего одноклассника. Конечно, я дико устала и с невыразимым удовольствием вытянулась на кроватке, но...
