Ознакомительная версия. Доступно 15 страниц из 72
В канаве рядом с машиной что-то пугающе зашуршало, Сашок подпрыгнул на сиденье и опасливо обернулся к окошку. Выглянул наружу, увидел слева от себя шевелящуюся коричневую спину.
– Пошел отсюда, – замахал руками Сашок. – Пошел-пошел!
– Это вы мне? – Коричневая спина распрямилась, и удивленный Сашок увидел длинноволосого парня в шерстяном свитере.
– Простите, я думал, это собака, – смутился вежливый с посторонними Сашок. – Они тут всюду шныряют…
– Ага, шныряют и еще тапки воруют, – согласился парень. Он доверчиво посмотрел на Сашка чуть раскосыми синими глазами и с надеждой спросил: – Скажите, вы тут где-нибудь поблизости шлепанца не видели? Серый такой, пляжный? Я потерял…
– Шлепанец? – повторил Сашок, что-то про себя соображая. Точно, это же ее новый муж! Как там его зовут, Петя? Нет, Коля! – Нет, шлепанца я вашего не видел. А вы Николай?
– Колян, – подтвердил парень, присматриваясь к собеседнику. – Мы знакомы? Прости, я что-то не помню…
– Меня Саней зовут, – сказал Сашок, протягивая правую руку для пожатия, а левой гостеприимно открывая заднюю дверцу. – Пару лет плотно контактировал с Аленой.
– Телевидение? – Колян сел в машину.
– Вроде того, – уклончиво ответил Сашок, поворачивая ключ в замке зажигания. – Тебя куда подвезти?
– Да я тут рядом живу, в двух шагах, – неуверенно сказал Колян. – Зачем подвозить? Две минуты ходу, вот только босиком идти неохота.
Сашок демонстративно посмотрел на часы:
– Домой, так рано? А может, прокатимся? Посидим у меня, пивка попьем, шары покатаем – я дома один, жена у тещи…
– У тебя дома бильярд? Настоящий?! – оживился Колян, разом забыв о потерянном шлепанце. – Ух ты! Круто! Тогда поехали, часок-то у меня есть!
Сашок затаенно усмехнулся, покосился в зеркальце заднего вида на довольную физиономию Коляна, предвкушающего редкое удовольствие, тронул машину с места и плавно вырулил на дорогу.
Отъезд Коляна не остался незамеченным: Ваня Сиротенко, подросток из дома напротив, отследил этот процесс и нашел его в высшей степени подозрительным. В самом-то деле, чего ради порядочному человеку на четвереньках подбираться к ожидающей его машине по водосточной канаве? Да еще поспешно уезжать куда-то в одном шлепанце?
Хмуро сведя брови, очевидец задавался вопросами. Нужно сказать, что свидетелем последнего происшествия Ваня стал вовсе не случайно. Дело в том, что личность Коляна давно уже была ему крайне интересна.
– Узнаешь? – Жорик слегка приглушил рев автомагнитолы, чтобы Ваня расслышал вопрос.
– Кого? – Влипнув лицом в тонированное стекло «семерки» Жориного папы, Ваня наблюдал за открытым балконом на втором этаже дома напротив. На балконе как раз появились две женщины.
– Ту, рыжую? Я ее по телевизору видел. Журналистка, ведет программу… как ее… не помню названия. – Поделившись ценной информацией, Жора снова врубил музыку на полную катушку. Машина затряслась, в домах поблизости завибрировали стены, Жора глотнул пива, затянулся самокруткой и застучал ладонями по рулю, вторя грохоту.
Ваня приспустил стекло в окошке, разглядывая рыжую на балконе и жадно глотая свежий воздух.
Хороший мальчик Ваня Сиротенко в свои пятнадцать лет не пил, не курил, не гулял с девицами, не ругался матом и мечтал совершить подвиг. Причем не какое-нибудь заурядное спасение утопающего, а такое героическое свершение, которое могла бы заметить и по достоинству оценить вся страна.
Стать народным героем Ваня мечтал не корысти ради, а в надежде обрести наконец в лице России полноценную Родину-мать. Дело в том, что хороший мальчик Ваня Сиротенко был чернокожим: по папиной линии его отчизной была африканская страна Гамбия.
Исконно русским именем Ваню наградила мама, дородная кубанская красавица Маруся Сиротенко, а экзотической наружностью – темпераментный африканский папа. Он прибыл на Кубань из стольного гамбийского града Банджула с целью обучения в Екатеринодарском военном училище в тысяча девятьсот восемьдесят шестом году, а уже в восемьдесят седьмом навсегда вписал свое имя в историю казачьего семейства Сиротенко. Точнее, не имя, а отчество: по паспорту Ваня звался Иваном Дадиевичем. Сокращенный вариант родового имени африканского папы звучал как «Дади Зимао-и-Лумма да Банда». Рассудительная Маруся предпочла остаться Сиротенко, понимая, что производным от фамилии Да Банда неизбежно станет прозвище «бандит» и не желая, чтобы подобное клеймо легло на все мирное семейство, включая будущих деток.
Тем не менее Дади Зимао и Маруся Сиротенко вступили в законный брак, так что лет до четырех какой-никакой папа у Вани был. Однако по окончании училища новоиспеченный военный специалист отбыл на историческую родину, откуда лишь время от времени в Екатеринодар приходили замусоленные конверты с гамбийскими марками. В конвертах были лаконичные письма, написанные по-русски, но с использованием букв как кириллического, так и латинского алфавита (чем дальше, тем больше преобладала латиница), яркие открытки с развесистыми пальмами и иностранные деньги – со временем у Маруси Сиротенко скопилось изрядное количество банкнот с портретом президента Джавары. К сожалению, екатеринодарские банки перманентно затруднялись с обменом гамбийских даласи на рубли.
– Вот вырастешь большой – и съездишь к папке своему в Африку, на дорогу-то денег хватит, – говорила Маруся Сиротенко, жалостливо гладя сына по кудрявой голове.
Казачонок африканских кровей, Ваня рос смышленым мальчиком. К шести годам он выучился читать и горько плакал над книжкой Корнея Чуковского, настойчиво отговаривавшего детей ходить гулять в Африку, где живут гориллы и злые крокодилы. Объективную оценку Черного континента Ваня надеялся получить в школе, занятия в которой наивно представлял себе такими, как на одной из присланных папой фотографий, где по улицам Банджула колонной двигались местные школьники, держа в руках учебные пособия – деревянное изображение птиц или рыб на палочках. С маминых слов Ваня знал, что в гамбийской школе всего три предмета: английский язык, сельское хозяйство и наука. Ему казалось, что этого достаточно.
В семь лет Ваня пошел в екатеринодарскую среднюю школу номер шесть и вскоре узнал, что усваивать придется куда больший объем знаний, чем предполагалось. Так, уже в первый день занятий он открыл для себя такое явление, как расовая дискриминация: бледнолицые одноклассники раз и навсегда окрестили его Арапкой.
В том же году Ваня перенес второй удар – правда, его с ним разделила и далекая африканская страна. 22 июля 1994 года в Гамбии произошел военный переворот, доктор Джавара, являвшийся бессменным президентом страны с 1965 года, когда она получила независимость, бежал в неизвестном направлении, а не остывшее еще президентское кресло занял его бывший телохранитель капитан Джамлех. Переворот был бескровным, но на экономике Гамбии и жизни семьи Сиротенко отразился самым катастрофическим образом. Западные страны отказались принять диктаторский режим, поток туристов оскудел, и тысячи гамбийцев остались без работы, а Ваня Сиротенко без папы, бесследно сгинувшего в этой кутерьме. Гамбийские власти вынуждены были ввести военное положение и с ним – ограничения на рубку дров и лимит на пальмовые листья для кровель, а Маруся Сиротенко в сердцах сожгла конверты с гамбийскими марками и наложила вето на упоминание имени Дади Зимао.
Ознакомительная версия. Доступно 15 страниц из 72
