— Открой глаза, Бриджит. Подчинившись приказу, она подняла ресницы и сделала открытие, еще более потрясающее, чем его прикосновения. Эрик тоже был охвачен страстью. Влажные пряди свешивались на его мокрый от пота лоб, черты лица заострились от желания. Но поразительнее всего было адское пламя, горевшее в его глазах, — пламя, не имевшее ничего общего с гневом.
— Я хочу следить за тобой, — хрипло пробормотал он, продолжая поглаживать ее бедро. — Хочу видеть красоту твоей расцветающей страсти.
В ответ Бриджит схватила его руки, потянула их вверх и встретилась с ним лихорадочным взглядом. Этого было достаточно. Когда пальцы Эрика коснулись бархатистого лона, у него вырвался низкий раскатистый стон.
— Чудесно... — тяжело и часто дыша, вымолвил он.
Прикосновение его руки заставило Бриджит судорожно забиться и вскрикнуть от наслаждения, крошечными иголочками покалывавшего тело. Эрик, внимательно следивший за ней из-под прикрытых век, начал ласкать ее более страстно. Он откуда-то знал, что следует делать, чтобы довести ее до экстаза. Изнемогающая от блаженства Бриджит откинула голову на подушку, зная, что вот-вот умрет, и ничуть не боясь этого. Небеса были совсем рядом.
И вдруг он остановился.
— Эрик... — Сбитая с толку девушка заглянула ему в лицо, пытаясь понять причину.
— О Боже, я больше не могу ждать. — Эрик дрожал, его бедра двигались сами собой. — Бриджит, мне придется причинить тебе боль...
— Мне все равно. — Она обвила руками влажную спину Эрика и притянула его к себе. Требования ее неопытного тела были сильнее страхов, одолевавших мозг.
Лицо Эрика отразило еще одно непонятное чувство, которое тут же исчезло, уступив место выражению нескрываемой алчности.
Он вошел в Бриджит медленно и неторопливо, останавливаясь каждые несколько секунд, чтобы дать ей время привыкнуть к этому проникновению. Достигнув плевы, Эрик остановился и так пытливо заглянул в глаза Бриджит, что она невольно задумалась, когда он проник глубже.
— Клянусь, дело того стоит, — прошептал Эрик, приподнял ее бедра, рванулся вперед и одним могучим толчком лишил ее девственности.
От этого болезненного вторжения у Бриджит захватило дух. Не желая прекращения чуда, она подавила крик и закусила губу, но на глаза все-таки навернулись слезы.
— Не надо. — Застыв на месте, Эрик тыльной стороной ладони гладил ее щеку. — Не таись от меня. Не надо. — Он прижался губами к ее губам. — Ах, Бриджит, прости меня, — выдохнул он. — Мне ужасно, ужасно жаль...
Боль, звучавшая в его голосе, была сильнее боли, терзавшей тело Бриджит.
— Не стоит! — пылко возразила она. — Это прекрасно. О чем тут жалеть?
Одновременно с этими словами Бриджит инстинктивно двинулась навстречу Эрику... и замерла от пронзившего ее вожделения.
Она снова откинулась на подушку, ошеломленно посмотрела Эрику в глаза, повторила движение и обнаружила, что боль утихла, уступив место неистовому желанию завершить начатое. А при ощущении чего-то упругого, двигающегося взад и вперед внутри нее, это стремление стало втрое сильнее.
Она сдавленно вскрикнула, и тут Эрику вконец изменила выдержка.
— Да! — простонал он, прижавшись лбом к ее лбу. — Сделай так еще раз. — Он медленно двинулся вперед, а затем снова остановился. — Давай! — Эрик обхватил ее ягодицы, рванулся вперед, и она выгнулась ему навстречу.
Раздался еще более громкий вскрик, и Эрик сделал новый рывок.
— Еще! — велел он. — Еще, еще, еще... Наконец ему изменил голос. Вцепившись в спинку кровати, он входил в Бриджит снова и снова. Она отвечала ему с не меньшим пылом. От яростных движений скрипели пружины. Этот звук прерывался только их хриплыми криками и тяжелым дыханием.
Что-то приближалось. Бриджит ощущала это всем своим существом. Как будто она поднималась по гигантской радуге и должна была вот-вот достичь ее вершины.
— Эрик... — простонала Бриджит, отчаянно желая, чтобы он помог ей поскорее добраться до этого пика.
И Эрик помог. Он сжал ее ягодицы, поднял вверх и вонзился в самую сердцевину ее влажной, изнывающей от желания, трепещущей плоти.
Тело Бриджит словно разлетелось на тысячи кусочков, взрыв следовал за взрывом, заставляя женщину изнемогать от наслаждения. А потом откуда-то издалека донесся стон Эрика, стиснувшего ее в объятиях, чтобы продлить наслаждение.
Но он не мог сдерживаться до бесконечности.
Господи, пожалуйста, взмолилась Бриджит в то краткое последнее мгновение, когда Эрик полностью принадлежал ей. Пусть это чудо продлится.
Пожалуйста!
Однако Бриджит была не единственным обитателем Фаррингтона, который в это мгновение обращался с молитвой к Господу.
Отделенная от спальни любовников двумя коридорами, Ноэль гладила свернувшегося на подушке Пушка.
— Знаешь, она все еще в его комнате, — сказал мудрый ребенок своему товарищу по играм и задумчиво кивнул. — И дядя не сердится, иначе его крик был бы слышен даже здесь. Нужно помолиться, Пушок. — Девочка крепко зажмурилась и для верности прикрыла ладошкой прищуренные глаза кота. — Господи, я знаю, что делала много плохого, — начала она. — Но я обещаю исправиться. Я стану слушаться, не буду ничего разбивать, и мне больше никогда не придется устраивать взбычку. Только, пожалуйста, — тут у нее задрожали губы и по щекам скатились две слезинки, — пожалуйста, не забирай у меня Бриджит!
6
— Ноэль, не подходи близко к пруду, — велела Бриджит, протягивая руку за очередной веточкой остролиста.
— Пушок хочет научиться плавать под парусом. — Лежа на животе, девочка подобралась к самому краю воды и попыталась водрузить кота на плавучую деревяшку, которая должна была изображать лодку. — Но это надо сделать, пока не стало слишком холодно, и пруд не замерз.
— Честолюбивое желание. — Женщина оторвалась от своего занятия и подошла к Ноэль, красноречиво подняв бровь. — Скажи-ка, а просто так плавать Пушок умеет? И, что важнее всего, умеешь ли плавать ты сама?
Ноэль насупилась.
— Нет. Мы не умеем.
— Ага... Хорошая у нас подобралась компания. Я тоже не умею. А поскольку пруд глубокий и достать до дна нам не удастся, советую не искушать судьбу. Согласна?
— Согласна. — Ноэль неохотно поднялась и вытерла грязные руки о пальто, прибавив новые пятна к старым. — Что ты делаешь?
— Собираю остролист.
— Зачем? Ты же сказала, что дядя не разрешит нам праздновать Рождество.
— Сказала. — Бриджит улыбнулась. — Но я надеюсь, что он передумает. — Она с прищуром посмотрела на быстро выросший пучок веточек и представила гостиную Фаррингтона в праздничном убранстве: голые стены, украшенные остролистом и омелой, оживший пылающий камин и кучка подарков, лежащих на полу. А в середине комнаты она, Эрик и Ноэль, стоящие у вечнозеленого символа Рождества.
