Первым делом Леа заглянула в шкаф — уходя из дома, она не взяла с собой ни одной вещи, которую можно было бы надеть. Поэтому всю неделю проходила в болтающихся на ней нарядах Пэтти и в костюме, который надела, оставляя дом. Одного взгляда, брошенного на одежду, висящую в шкафу, было достаточно, чтобы понять — она не хочет брать ничего из того, что в нем висит. Скучные платья, почти не отличающиеся друг от друга, светлые закрытые блузы, однотонные юбки всколыхнули в ее душе волну отвращения и недовольства собой. На кого она была похожа в этом барахле?! Как она могла носить такое?!
Из-за барьера, поставленного тем горьким вечером, прорвалась картинка: ослепительная Тина в бордовом платье, с роковым макияжем, Ричи, который рассказывал Леа о том, как он не любит яркие цвета и как она должна одеваться… По его стандартам… Леа грустно усмехнулась и захлопнула шкаф. Этот человек сделал все, чтобы превратить ее в серую мышку, а потом увлекся яркой красавицей.
На несколько секунд она закрыла глаза и переборола приступ жалости к себе самой. Нельзя считать себя несчастной — иначе неудача будет преследовать ее и в новой жизни. Правда, Леа еще не представляла себе, какой будет ее новая жизнь, — ей по-прежнему было одинаково страшно заглядывать в будущее и вспоминать прошлое. Оставалось только надеяться, что эта жизнь будет лучше прежней…
На туалетном столике красовались флакончики с духами. Ароматы слишком привязаны к месту, к человеку, к событиям. И они неизбежно будут напоминать ей о Ричи. К тому же содержимое этих флакончиков не вызывало в Леа восхищения. Она любила хорошие духи, но эти сладкие ароматы нравились Ричи куда больше, чем ей. Вот она и оставит их ему. На память…
Броши, заколки, цепочки, шпильки… Не только все в этом доме, но и все в ее комнате было куплено по вкусу мужа. Все, как он любил, и ничего, что нравилось бы мне, подумала Леа. Он завладел всей ее душой, полностью подчинил ее себе. Но как она умудрялась не замечать этого раньше? Как смогла оказаться такой безвольной? Неужели она ни разу не смогла твердо объяснить мужу, что ей нравится, а что нет, и настоять на своем? Наверное, ей нужно было спорить до конца, а не сдаваться в самом начале. Кто знает, может быть, тогда и не появилось бы записи в электронном ежедневнике…
Она вышла из комнаты и закрыла дверь. Леа семь лет прожила в этом доме и только теперь поняла, что в нем нет ни одной вещи, которую она могла бы назвать своей. Ни одной вещи, которая ей нравилась бы по-настоящему, которую она с удовольствием захватила бы с собой. Что ж, придется уйти с пустыми руками, взяв с собой только старый альбом с фотографиями родственников.
На лестнице она обернулась и бросила прощальный взгляд на второй этаж. В душе не лопнуло ни одной струнки. Больно не было. Словно все чувства перегорели еще тогда, неделю назад… Внезапно Леа услышала знакомый звук — негромкое металлическое позвякивание… Кто-то пытался открыть замок входной двери.
Душу Леа обдало холодным ветерком тревоги. Днем кроме нее в этом доме не могло быть никого — Ричи работает, а ключей больше ни у кого нет. Конечно, если он не раздает ключи от дома любовницам, воспользовавшись тем, что от него ушла жена… А это маловероятно. Хотя… Леа, наверное, уже ничто не удивит. Она застыла на ступеньках и уставилась на дверь, которая вот-вот могла открыться. Встретиться с любовницей Ричи ей совершенно не хотелось, но наткнуться на домушников было бы еще неприятнее…
Увидев Ричи, в первую секунду Леа испытала облегчение: не грабители и не любовница — это уже лучше. Но облегчение быстро сменилось разочарованием — его вопрошающий взгляд, устремленный на Леа, не позволял сомневаться в том, что без разговора с мужем дом она не покинет. Меньше всего ей хотелось сейчас объяснений — при одной мысли о них ее охватывало раздражение, смешанное с неприязнью к Ричи. Никакой боли, вызванной его взглядом, никакой щемящей тоски по прошлому… Куда все это ушло? Единственное, чего она хотела сейчас, — уйти. Чтобы никогда не возвращаться.
— Леа… — Голос Ричи звучал глухо и надломлено. Он явно хотел вызвать к себе жалость и тем самым принудить ее к разговору. — Леа… — Он словно смаковал ее имя. До Леа вдруг дошло, что впервые за несколько лет он назвал ее Леа, а не Нора. — Куда же ты пропала? Я сходил с ума… Тосковал по тебе… Где ты была?
Леа… Ее имя так странно звучало в его устах — какое-то чужое, непривычное. Словно она услышала его впервые… Леа невозмутимо спустилась с лестницы и оказалась рядом с Ричи. Скорей бы оставить дом, стряхнуть с себя это наваждение. Она выстрелила в Ричи взглядом серо-зеленых глаз.
— Мне ни к чему рассказывать тебе то, о чем ты сам прекрасно знаешь, — холодно ответила она.
— Знаю? Да я ровным счетом ничего не знаю! — горячо возразил Ричи. Если бы Леа не видела его тогда, на Ловик-авеню, она вполне могла бы поверить в его невинность, так убежденно он отрицал свою вину.
— Будь честным, Ричи Майер. У тебя есть любовница, к которой ты ездишь с цветами и шампанским. Но это твое дело, потому что теперь ты совершенно свободен. Я приехала только собрать вещи, — усмехнулась Леа. — Но выяснилось, что и брать-то мне нечего, кроме этого альбома.
Лицо Ричи побледнело и вытянулось — он не ожидал, что его женушка, его послушная Нора проявит такую решимость. Ему-то казалось, что теперь она настолько зависит от него, что и шагу не ступит без спроса. Но он ошибался и, кажется, теперь серьезно заплатит за свою ошибку. Ричи стало не по себе. Подозревая, в чем кроется причина неожиданного бегства жены, он свято верил в то, что ему удастся переубедить ее, уговорить остаться, доказать, что черное — это белое, а белое — это черное. Сейчас, видя давно позабытый огонь решимости в ее глазах, он стушевался. Аргументы, которыми он готов был сыпать, узнав, что она приехала за вещами, сгорели в этом огне, и Ричи стоял, как провинившийся мальчишка, потупив взгляд.
— Но я… Ты ошибаешься… У меня никого нет.
— Ты лжешь, — покачала головой Леа. — А я этого не заслужила. Я видела тебя, Ричи. Видела своими глазами, как ты… Впрочем, я не хочу об этом говорить. Повторяю — теперь это твое личное дело. Я подаю на развод.
— Нора! — взмолился Ричи. — Тебе не кажется, что ты спешишь? Слишком спешишь…
— Все верно, — спокойно кивнула Леа, — я спешу. Во-первых, я спешу уйти отсюда, а во-вторых — расстаться с тобой. Мы прожили вместе семь лет, за которые я ровным счетом ничего не увидела и не узнала. Как за стеной… Только не каменной, а железной… Теперь я тороплюсь наверстать упущенное. Прощай, Ричи. — Она сделала шаг по направлению к двери, но Ричи оказался проворней — он схватил ее за руку и крепко сжал запястье.
— Послушай, — глухим шепотом заговорил он, — мы все наладим, будь уверена. Все будет так, как захочешь ты. Я люблю тебя — кроме тебя мне никто не нужен, понимаешь?
— Нет! — Леа попыталась вырваться, но Ричи лишь сильнее сдавил запястье. — Не понимаю! Мне казалось, что любящие люди ведут себя совершенно по-другому. Но мы не являемся таковыми. Ты не любишь меня, потому что спишь с другой, а я — тебя, потому что разочаровалась… А теперь отпусти меня. Мне больно.
