Ознакомительная версия. Доступно 7 страниц из 32
– Знаете, – с горечью в голосе произнес Малкольм, – он стал настоящим таким коммунистом. Больше мы его никогда не видели, и даже после перестройки, будучи уже пенсионером, он не захотел с нами контактировать. А год назад он умер, о чем нам сообщили в посольстве России, отвечая на мой очередной запрос о его местонахождении. И знаете, я плохо сплю по ночам, меня будто мучает совесть за то, что я ничем не мог ему помочь. Когда мне рассказали о том, что и вы служили в Советской армии и даже в авиации, захотелось с вами пообщаться без формальностей и просто попробовать представить, что из себя представляла жизнь моего брата в той стране, которую я покинул так давно.
Но об этом мы, может быть, побеседуем при следующей нашей встрече. А сегодня я позволю себе поговорить о том, что изучал вместе с посвященными в кадровые вопросы коллегами ваше досье и, буду откровенен, я весьма заинтересован в том, чтобы вы стали членом нашей команды. Также возьму на себя смелость прояснить некоторые короткие фразы, прозвучавшие на нашей сегодняшней встрече, о том, что ваше материальное положение ни в коем случае не пострадает от смены профиля вашего бизнеса.
Я не стану говорить о цифрах, но некоторые детали нашего финансового состояния приведу. Я знаю, что Лукас рассказывал вам о том, как господин Феликс Залманович предоставил нам карт-бланш в виде чека на известную вам сумму, после которого «Сатисфакция» перешла к своему полномасштабному развитию. Информация об инвестициях такого уровня распространяется, подобно степному пожару, и счет «Сатисфакции» пополнялся приблизительно с такой же скоростью. Частные инвесторы, благотворительные и инвестиционные фонды, такие как нидерландский Stichting INGKA Foundation, американский Bill&Melinda Gates Foundation, английский Wellcome Trust и десятки помельче заставили нас незамедлительно выпустить акции клуба, которые разлетались, как горячие пирожки. Йельское братство также приложило к этому немало усилий, включив в развитие нашей идеи политическую составляющую. В результате этого инвестиционного потока наши финансовые возможности позволяют привлекать специалистов самого высокого уровня и наиболее подходящих для столь неординарного профиля с соответствующей этим качествам оплатой.
Это, как я понял, и было расшифровкой той короткой фразы, о которой мой собеседник упомянул в самом начале разговора. Малкольм сделал на этом паузу, и мы выпили, отметив наше взаимопонимание.
– Феликс – это человек, – перешел Вульф к следующему пассажу, – который имеет нюх! – Малкольм выразительно постучал толстым коротким пальцем по массивному носу. – И знаете, что я вам скажу, Лев, я тоже наделен этим качеством. Мой путь в финансовых кругах был непростым, и поверьте, в этих сферах конкуренция – как на арене среди гладиаторов. Так вот, вы – то, что нам надо в тех краях, которые меня волнуют до сих пор. Я в «Сатисфакции» с первых дней, и я патриот этой компании, поэтому, надеюсь, вы воспримете мои слова как искреннее стремление ко благу нашего клуба и, я надеюсь, вашему благу.
Все это звучало на фоне опустошения нами третьей бутылки превосходного розового, и я не имел ни малейшего повода усомнится в тех комплиментах, которыми наградил меня прекрасный человек Малкольм Вульф. Прощались мы с объятиями и заверением, что, как бы ни сложилось будущее, он приедет ко мне в Ригу, и мы отправимся дальше, и обязательно посетим места его детства. Короче, будем общаться и вообще, и всегда, и такси…
…и постель в парусах, хрустящих белых простыней, поплыла по волнам моих надежд в неизведанную даль.
Глава 18
Десятичасовой перелет пришелся в основном на ночное время, но уснуть я не смог, несмотря на удобное кресло-кровать в бизнес-классе. То, что мне никуда не деться от искушения попасть в тот масштаб, который открывает это неожиданное и, прямо скажем, невероятное предложение, я уже понимал. Но внутри все сворачивалось от сознания необходимости расставания с тем, что наполняло мою жизнь долгие годы в деле, созданном моими руками. С людьми, преданными и проверенными непростыми временами смены экономических формаций. Передать дело некому. Сын добился своего положения в карьере и находится в полной гармонии со своей работой. Ирина всегда была в курсе всех дел и принимала участие в переписке и встречах с партнерами, в формировании заказов. Но доверить управлять людьми человеку, которым управляет собачонок величиной с таракана…
* * *
Песочная выбеленная солью и солнцем мука взморского пляжа. Волны, не грохочущие, не обрушивающиеся многотонной своей массой на враждебную им сушу в бесконечном стремлении ее подчинить, превратив в свое безмолвное дно. Волны рижского залива шелестят, они лишь облизывают песчаную многокилометровую косу. Они дружат, они нравятся друг другу. Прибалтийское солнце накаляет грудь, оставляя холодной спину. Я иду среди всего этого, я смотрю по сторонам. Вокруг жизнь, воскресный день, полно людей. Ловлю свои мысли, как бабочек сачком. Они не поддаются упорядочению, они ведут меня в какие-то дали и оставляют в неизвестных тупиках, но все-таки одну мыслишку удается ухватить: а не заведут ли меня эти бабочки в сумасшедший дом?
Прорезался звук; шум пляжа похож на шум общественной бани. Ты в нем растворяешься. Крики, смех, детский плач, хлопанье мячей, да еще ветер и шелест волны. И краски. Черно-белое философское сменилось калейдоскопом взрыва цвета. Все прекрасно, жизнь кипит. Вот только что мне делать? Ну, невозможно так просто бросить дело, бизнес – да назовите как угодно. Бизнес – это, по-человечески, дело моей жизни. Как еще объяснить тому, кто на небесах, что мне мучительно тяжело решать этот вопрос? Как там народец лихой четвертовали – или по-другому это называлось, – ну, когда тянут в разные стороны, и вот ты уже не цельный, а по частям. Ладно, снова отгоняю бабочек. Сарказма у меня в копилке достаточно. Оттянемся на людях – вот их сколько передо мной. Весь спектр. У всех бабочки и у всех свои истории, судьбы, свои пути. А общий путь – какой он?
Вот атлет-красавец, плечи, грудь – сплошная гармония. Такие ребята не сидят на одеяле, не едят бутерброд с помидором на расплывшемся от жары масле. Они бегут по пляжу, гордо поворачивая свой античный профиль для скользящего просмотра восхищенных дам. Они бегут, они мчатся на велосипедах, они играют в волейбол, они играют в футбол, они отсвечивают всеми светотенями их рельефа, покрытого идеально ровным золотистым загаром.
А вот девушки, они разные, они красивы своей молодостью. Но есть необыкновенные – те, у которых какой-то особый изгиб, какая-то линия талии, бедра, впадинки на круглой коленке, тонкости лодыжки. Он где-то ниже или выше начинается и как-то по-другому заканчивается. И движение! Это неуловимое движение в ее походке играет этим изгибом, этой впадинкой. Такое гипнотическое, необъяснимое, и у самцов, этих неандертальцев духа, свербит в мозгу обида на несправедливость распределения этих, от которых слюни свисают с отвисших челюстей. Ведь кто-то с ней спит – какой-то дебил, вот тот, наверное, который мимо пробежал, проехал, простучал своей пустой, но чертовски красивой головой по мячу.
У атлета друг – «ботаник», про которых говорят, что там, где должна быть грудь, у них впадина. Он белый – загар к нему не пристает. На носу у него очки, в руках книжка. Он умный. В общем, вот такой штамп. Они идут вместе по пляжу и, как ни странно, и по жизни тоже.
Ознакомительная версия. Доступно 7 страниц из 32
