– Как ты смеешь спрашивать меня об этом?
Ник бесстрастно поднял блестящую черную бровь.
– Это означает «да» или «нет»?
– Конечно, знаю… и оскорблена тем, что ты вообще задал подобный вопрос! – Пенни пере вела взгляд на Алана. – Но так уж случилось, что отношения, в которых он был зачат, не принято называть прочными…
– Случайная интрижка, да? – насмешливо прервал ее Ник.
Пенни задержала дыхание.
– Да, полагаю, это наиболее приемлемое определение, – прошептала она.. – Появление Алана не планировалось.
– Значит, он просто взял и появился на свет – как и ты? Неужели тебя саму не коробит подобное безответственное поведение?
– Его отца тоже нельзя назвать очень ответственным, – заметила Пенни. – Впрочем, он даже не знает о своем отцовстве, поскольку я решила ничего ему не говорить…
Ник приподнял широкие плечи. Этот легкий элегантный жест означал, что сие его не касается. Оборванная на полуслове и невероятно униженная отсутствием элементарного человеческого интереса к своей судьбе, Пенни вздернула подбородок.
– Я не успею собраться до вечера.
– Придется, – возразил Ник. – Возьми только то, что потребуется на ближайшее время, а я распоряжусь, чтобы остальное отправили самолетом завтра. На этой стадии «примирения» мы не можем себе позволить проявлять равнодушие друг к другу.
– Час от часу не легче! – простонала Пенни. – Мы все глубже и глубже увязаем в этой трясине.
– Боюсь, у тебя не будет времени на то, чтобы приготовить Джонни обед.
Совершенно неожиданно губы Ника изогнула обаятельнейшая улыбка. Сердце Пенни дрогнуло. От этой, столь редкой, улыбки у нее перехватило дыхание и кровь с огромной скоростью заструилась по жилам. Черные глаза искрились весельем, и чувство надвигающейся катастрофы многократно усилилось. Тело было словно натянутая тетива, каждый мускул болел от напряжения – а все из-за единственной улыбки Ника, до предела обострившей чувства, которые, как клялась себе Пенни, остались в прошлом.
– Мой шофер отвезет тебя домой, а потом доставит в аэропорт прямо к отлету самолета, – проговорил Ник несколько минут спустя.
Вздрогнув, Пенни посмотрела в окно и увидела, что они въезжают на стоянку перед филиалом «Блейн корпорейшн» на Пятой авеню.
– Мне еще предстоит несколько встреч. – Черные глаза Ника были опять холодны как лед. – Да, кстати, учтя твое пожелание, я нашел луч шее объяснение, которое наверняка удовлетворит Люси, когда наш странный брак снова раз валится. В этом случае ты можешь просто сказать ей правду.
Пенни изумленно уставилась на него.
– Прости, я…
– Ты в самом деле думаешь, будто я не заметил, что Люси считает Алана моим сыном? – с едкой иронией спросил Ник.
Поскольку Пенни действительно так думала, слова Ника застали ее врасплох.
– Ты никогда ничего не додумываешь до конца, – очень сухо проговорил он и в данном случае был, безусловно, прав.
– Как ты догадался? – услышала она свой хрипловатый голос.
– Люси не относилась бы так к твоему ребенку, если бы не считала, что я – его отец, – заметил Ник.
И он опять прав, стиснув зубы, подумала Пенни. Если бы Алан появился на свет в результате внебрачной связи, Люси очень огорчилась бы. И не поверила бы так охотно в сказку об их примирении.
– Как ты заставила ее поверить в эту удобную ложь, пусть останется на твоей совести, – продолжил Ник. – Но позволь сразу же предупредить тебя: хотя я отлично понимаю, какое по трясение ожидает Люси, когда ты скажешь правду, я не позволю этой лжи хотя бы на время поселиться в моем доме. Я не намерен притворяться, будто Алан – мой сын.
И он с грацией хищника вылез из машины и зашагал к подъезду. С большим запозданием до Пенни дошло, что глупо было ставить гордость превыше того, что являлось неоспоримым фактом. Чем скорее она скажет Нику правду об Алане, тем лучше.
Пенни взошла на борт личного самолета Блейна с испуганно вцепившимся в нее Аланом в одной руке и сумкой с детскими вещами – в другой. Развевающаяся голубая юбка льнула к ногам, короткая белая блузка прилипла к вспотевшему телу. После гонки по зданию аэропорта она чувствовала себя окончательно вымотанной. Ник вышел, чтобы встретить ее. Облаченный в строгий темно-синий костюм, оживляемый шелковым галстуком с геометрическим узором, он выглядел невероятно привлекательно. Холодок пробежал вдоль ее позвоночника.
– Ты хотя бы понимаешь, сколько нам пришлось тебя ждать?
– Прости, – прошептала Пенни.
У нее выдался трудный денек. Без предварительных приготовлений собрать и упаковать вещи для себя и ребенка, привести в порядок и закрыть особняк в Гринич виллидж – нешуточное дело. Едва вернувшись домой, она позвонила Джонни. Он приехал, когда Пенни все еще в растерянности слонялась по комнатам, не зная, с чего начать сборы. Его потрясло известие о том, что она летит в Хьюстон с Ником. Когда Пенни попыталась объяснить, в какую тяжелую финансовую ситуацию попала Люси Тревис, Джонни ушел, хлопнув дверью. Теперь она сама недоумевала, как надеялась сохранить хоть какие-то отношения с Джонни, когда Ник украл у нее свободу и три месяца жизни…
Увидев Пенни на трапе самолета, Ник испытал смешанное чувство облегчения и раздражения. Пунктуальный до невозможности, он всегда возмущался ее необязательностью. Пенни могла выйти из комнаты, пообещав вернуться через пять минут, и не вернуться вообще. Она была очень несобранной. Но когда прошел час после назначенного времени вылета, а она не появилась, Ника охватила тревога. Он спрашивал себя, не передумала ли Пенни и не сбежала ли, наподобие своей матери?
– Тебе не кажется, что ты мог бы мне помочь? – спросила Пенни, вдруг почувствовав, что боль в руках стала невыносимой, и указала подбородком на Алана.
– За что здесь можно взяться? – озадаченно спросил Ник.
– Просто подхвати, когда я его отпущу.
Взяв Алана внезапно одеревеневшими руками, Ник держал своего сына на весу, словно неразорвавшийся снаряд. Поначалу обрадованный этой переменой, Алан вскоре уловил неуверенность взрослого и издал тревожный вопль. В ответ на это Ник как можно дальше отставил от себя руки. Малыш захныкал и забрыкался в испуге, что его могут уронить.
– Ради Бога, держи крепче! – воскликнула Пенни, с облегчением разминая затекшие мышцы.
– Ни разу в жизни не брал ребенка на руки, – сообщил Ник.
– Что ж, самое время учиться. Дети очень чувствительны к прикосновениям и любят ощущать себя в безопасности.
Пенни заметила, с какой неохотой Ник приблизил сына к себе, и ей захотелось ударить его.
– Почему это он так обмяк? – упавшим голосом спросил Ник.
– Потому что он в меланхолическом настроении, – сказала Пенни, глядя на Алана, пристроившего голову на плече у отца и буквально повисшего на нем, как это делают обычно очень усталые дети.
