И тут девушка вспомнила о том, что сама училась на биологическом факультете. Ей было поручено обоснование проекта генетиков Крейга Виннера и Гамильтона Смита, имеющего целью создание искусственных живых организмов, обладающих заданными свойствами.
Да, в мире много тайн, но неужели она целовалась с биороботом, с мутантом? Не может этого быть! Тогда кого же она спасла в тот роковой час, когда покинула кают-компанию с сидящими за столом учеными и моряками и празднующими день рождения ее отца, и спустилась в помещение аппаратной к резервуару-ловушке. Кто же там оказался – человек или чудовище?
Проходя мимо камбуза, дверь которого была открыта, девушка увидела боцмана Фергюссона, угощавшегося кофе и печеньем. Вот чего ей не хватает, еды! И общения, разумеется. Уж с боцманом-то она поговорит о том, что творилось ночью и утром на судне. Как-никак он один из главных участников и драки, и штурма!
– Мисс Стемплтон, могу сказать лишь одно. Парень, оказавшийся в нашей ловушке, я имею в виду резервуар в трюме, умеет постоять за себя. Короткий удар справа у него просто классика. Я такой удар имел возможность наблюдать собственными газами лет пять назад на матче боксеров-тяжеловесов в Глазго. К тому же парень замечательно владеет собой. Когда мистер Садовский, падая, смахнул со стола книгу записи больных, наш гость, не обращая ни на кого внимания, поднял ее и положил на место. Очень любит порядок, мне бы такого матроса…
– А он сильно пострадал?
– Не думаю. Пару раз схлопотал по голове, от подножки свалился, потом после укола уснул, ведь стабилитан кого хочешь успокоит… Но вот каким образом наш гость сумел избавиться от пут, это удивительно!
Боцман Фергюссон почесал бороду и, улыбнувшись, развел руками, показывая, что вообще не в состоянии понять, как это могло произойти.
Взяв в камбузе коробку с печеньем и кружку кофе, Дайана прошла к себе. Не включая свет, поставила на стол все, что принесла. И только после этого щелкнула выключателем.
Нет, все-таки жить интересно! – подумалось ей в следующее мгновение. Потому что в кресле у стола сидел и счастливо улыбался… сбежавший из лазарета гость. Он был совершенно гол, как и в первый раз, когда она увидела его сквозь иллюминатор резервуара. И медальон с женским профилем по-прежнему висел у него на шее.
– Печенья и кофе, вот чего мне сегодня не хватало! Ты второй раз спасаешь мою жизнь. Извини, что явился к тебе без одежды. Свитер, башмаки и все остальное застряло в вентиляционном коробе.
Дайана молчала, словно потеряла дар речи. То, что юноша оказался жив, было для нее главным. Ну голый, так голый. Ей не привыкать видеть его без одежды. Хорошо хоть рядом с ним не лежала бездыханная акула, как это было в резервуаре…
– Я… – с трудом вымолвила она и вновь замолчала.
– Ты рада, что мои мозги не заспиртованы мистером фон Клюве? Что ты молчишь? – Гость и не думал прикрывать свою наготу от девичьего взгляда. – Ну же, ответь мне хоть что-нибудь!
– Я рада! Конечно, рада! – Дайана наконец-то нашла в себе силы ответить и улыбнуться. – Вот кофе, вот печенье, пожалуйста…
Девушка протянула руку, осторожно и нежно погладила юношу по затылку, обнаружив при этом под ладонью огромную шишку. Гость поморщился от боли.
– Попали… – с досадой пояснил он.
– Бедный, – пожалела она его, радуясь, что ему не пробили голову.
Он поднялся и притянул ее к себе. Поцелуй, подаренный им, заставил Дайану забыть обо всем на свете. События дня и ночи померкли в сравнении с ярким и проникновенным ощущением счастья, пронзившим ее. Она не стыдилась, позволяя его рукам ласкать себя, не испытывала страха. Стихия любви оказалась нежной и всепоглощающей.
Он любит меня, только и подумала девушка, обняв странного гостя и прильнув к нему. Впрочем, некоторые мысли все же не давали ей покоя. Кажется, я ревную, мысленно произнесла она, когда отстранилась на мгновение, чтобы перевести дыхание, и взглянула на медальон. Кто эта женщина с прекрасными чертами молодого лица?
– Что означает этот медальон, Зигфрид? – спросила Дайана, робко прикоснувшись к груди молодого человека.
– Память, – коротко сказал юноша. – Это профиль моей матери, королевы Вапамоуто.
Дайана подняла на Зигфрида вопрошающий взгляд светящихся радостью глаз.
– Вапамоуто? Какое странное слово…
– В переводе на английский оно означает «остров, на котором всегда царит мир», – пояснил юноша. – У этого острова никогда не бросали якоря корабли завоевателей. Да и путешественники тоже каким-то образом умудрялись миновать его. Мои предки не знали что такое война, это слово вовсе отсутствовало в их лексиконе. Говоря современным языком, Вапамоуто являлся совершенно забытым клочком суши. Вокруг был лишь океан и никакой защиты от волн и от ветра. Лет триста тому назад остров в результате подводного землетрясения в считанные часы ушел под воду, на целых сто дней скрылся с поверхности вместе с горными вершинами, рощами кокосовых пальм, хижинами, плантациями риса и домашней живностью.
– Это ужас! – воскликнула Дайана.
Тысячи мужчин, женщин, детей и стариков оказались в воде, не рассчитывая на спасение. Сотни моих соплеменников сумели вплавь добраться до соседних островков, совершенно не приспособленных для жизни. Голые скалы, безжизненные пляжи – вот что увидели люди. Пищей для них отныне становились мидии и улитки, морские ежи и выдры. Когда какой-нибудь кит или кашалот выбрасывался на берег, это был настоящий праздник! Шли недели и месяцы, холод, штормы и болезни подкашивали людей…
– Точно так же жили «кочевники океана» на Огненной Земле, кауашкары, – тихо, чтобы не мешать рассказу, произнесла Дайана. – Но у них была и растительная пища: ягоды барбариса, молодые побеги папоротника…
– У кауашкаров была пресная вода, это главное, – сказал Зигфрид. – А у нас не было ничего, только океан вокруг. И к тому времени, когда наш остров вновь показался из-под воды на свет Божий, мои предки не досчитались многих своих соплеменников.
Можешь себе представить, что творилось в воде на месте исчезнувшей суши? Пиршество кровожадных акул, мучительная смерть от холода ночью и от жары днем, многих убил обыкновенный голод.
– Трудно даже представить себе эту картину! – прошептала Дайана и еще крепче обняла странного юношу. – А почему у тебя такое имя, Зигфрид? Оно вполне подошло бы, например, нашему судовому доктору, мистеру фон Клюве…
– Отец и мать безумно любили оперу и больше всего – Вагнера. Ты хочешь слушать мою историю или предпочитаешь просто прижиматься ко мне? Признаюсь, мне никогда не доводилось держать в объятиях более очаровательной девушки, чем ты…
– Буду слушать, рассказывай…
– Итак, у сотен выживших в этой чудовищной переделке в организме включились защитные механизмы, с той поры мой народ не нуждается ни в аквалангах, ни в лодках, чтобы достичь самого глубокого или самого отдаленного места в океане. Когда вновь случилось землетрясение, и Вапамоуто опять погрузился в пучину, представь, никто из островитян не погиб!
