— И знаешь, что мне показалось особенно интересным? — повернулся к нему Петровский. — Тогда люди прекрасно понимали слово — надо. Нет гранат, патронов, даже людей нет, а им говорят — надо, и, — все… И они стоят, воюют, дерутся на смерть. Да, ты, конечно, сейчас скажешь — культ личности, расстрел на месте… Ты, наверняка, прав… А, я вот думаю, Ром, может, мне в «Полночи» ввести такие же порядки?… Если это поможет уяснить некоторым смысл слова — надо?…
— Это вы о чем, Тарас Васильевич? — спросил Ганин озабоченно. — Я, в последнее время, и не опаздываю совсем…
Тарас молча вернулся к креслу.
Распять, подумал он. Патологическая житейская тупость. Но ведь гений от медицины все-таки, жалко…
— Значит, так, Роман, — твердо сказал Петровский. — Я создал твой отдел для решения только одной задачи. Не для изучения бессонницы у сотрудников и прыщей на задницах их руководства. Совершенно для другого, Роман! Надеюсь, ты ее все еще помнишь. Вы можете справиться с этой задачей?
— Мы работаем…
— Что нужно для того, чтобы моя проблема, а твоя единственная задача были решены в кратчайшие сроки? Деньги, оборудование, может быть, персонал?…
Ганин молча развел руками.
— Тогда так, Рома. Я даю тебе неделю срока. Через неделю, ровно, — Петровский посмотрел на часы, — ровно в 11 ноль я жду тебя здесь с докладом о благополучном разрешении моей проблемы. Ты понял?
Ганин насупился.
— Ты понял? — повторил Тарас.
— Но…
— И никаких — но! — не выдержал Петровский. — Ровно через неделю, ровно в одиннадцать! И я молю Господа бога, чтобы он помог тебе и твоему отделу. Пусть остаются ночью, пусть жить в офис переезжают, что угодно. Мне — все равно. Свободен!
Ганин поднялся с обреченным видом.
— Но… — снова попытался сказать он.
На столе Петровского проснулся селектор.
— Да? — ткнул он замигавшую кнопку.
— Николай Сергеич Рыбаков из Управления звонит, — доложила секретарша Лиза. — Соединить?
— Через минуту, — ответил Петровский и посмотрел на Ганина.
— Аудиенция закончена, — сухо сказал он ему и махнул в сторону двери.
— Но, Тарас Васильевич…
— До свидания, Роман.
Какой же я добрый, господи, подумал Петровский, глядя Ганину вслед. В сороковые годы этого умника уже раз десять поставили бы к стенке.
Но как же, черт возьми, мне, все-таки, быть?
— Соединяю, — сказал селектор Лизиным голосом.
Петровский поднял трубку.
— Слушаю, — произнес он.
— Привет, дорогой, — голос Николай Сергеевича звучал бодро. — Что там у вас с Павловым сегодня получилось?
— Повезло, — ответил коротко Петровский.
— Он мне звонил только что, — доверительно сообщил Рыбаков. — Рад-радешенек.
— Я тоже.
— Что же вы маршрут не расчистили? — добродушно поинтересовался Николай Сергеевич. — Или хотя бы не рассчитали?
Опять Тополев, подумал с недовольством Тарас.
— Это твои вопросы? — уточнил он.
— Это вопросы Павлова. Боюсь, что он теперь весь Трибунал ими достанет. Ну, ладно. В целом-то у тебя как?
— Трудимся, — расплывчато ответил Петровский. — У тебя?
— Тоже ничего. Я вот по какому поводу звоню. Боюсь, на Сборе никого из наших не будет.
— Что так?
— У кого что, Тарас. Даже Милена не появится.
— Ты меня этим известием очень сильно огорчил, — съязвил Петровский. — И Мойко не будет?
— Нет.
— Что ж, тогда мы как-нибудь сами.
— Я в тебя верил, — усмехнулся Николай Сергеевич. — Позвони, как пройдет.
— Договорились.
Петровский положил трубку и несколько мгновений задумчиво щелкал селектором. Странно, подумал он. Никого не будет. Боятся со мной связываться после сегодняшней истории с Колей? Или к нападению причастен кто-нибудь из Управления? Но кто? Милена? Мойко? Кишка тонка, решил Тарас. Никто из них не отважится. Кто-нибудь из Трибунала? Нет, вряд ли. Скорее всего, это обычный страх.
Он набрал номер Тополева.
— Что-нибудь есть от Барса?
— Нет еще, Тарас Васильевич, — отозвался Антон. — Пока ждем.
— Как что-то проясниться — звони немедленно, — недовольно вздохнул Тарас.
Тополев помолчал.
— Ладно, — сказал Петровский. — Занимайся. А к вечеру подготовь пару человек в сопровождение.
— Шестеро, — ответил Антон. — Или семеро.
— Ты вообще понимаешь, кто там соберется?! — не выдержав, вспылил Петровский. — Это ведь не пикник за городом, Антон! Да там каждый десятерых стоит!
— Тогда — шестеро, — упрямо повторил Тополев.
— Хорошо, — обреченно согласился Тарас, но внезапно внутри него оформилась четкая уверенность. Кто-то расчищает место, подумал он. Кто-то убирает остальных участников Сбора, что бы реализовать, наконец, очередную попытку. Сбор может быть жарким, решил он. Что ж, посмотрим, кто на нас имеет зуб. Станем хорошей и послушной наживкой. — Хорошо, — повторил Петровский. — Шестеро, так шестеро. Делай, как сочтешь нужным. Но, Антон, позаботься о том, что бы в сопровождении были только наши особые специалисты. Ты понял меня?
— Все шесть? — уточнил Тополев.
— Все, — непроизвольно кивнул Петровский. — Больше у нас не должно быть никаких смертей, Антон.
Барс
1
Дверь, повозившись с замком, ему открыл мальчик лет шести. Маленькое лицо появилось в щели, ограниченной толстой цепочкой. Саню ощупали внимательные глазки.
Барс взмахнул раскрытым удостоверением.
— Родители дома?
Мальчик исчез. В квартире завозились. Там внутри, что-то упало и высокий женский голос недовольно произнес несколько неразборчивых фраз. Через мгновение в щели появилось настороженное лицо молодой привлекательной женщины.
— Что хотели? — спросило лицо.
— ФСБ, — представился Саня. — Муж дома?
— Нет его, — негостеприимно ответила хозяйка. — Рано утром ушел.
В соседской двери заскрежетал замок. Довольно во время.
— Есть несколько вопросов, — сказал Барс. — Мне их с вами обсудить или со всем подъездом?
Женщина исчезла, зазвенела сброшенная цепочка и дверь распахнулась.
— Входите, — безразлично пригласила хозяйка.
Она и в самом деле была привлекательна. Лет двадцать пять, прикинул Саня. Одухотворенное лицо, короткая стрижка, умело наложенная косметика — женщина явно куда-то собиралась.
